Часть вторая
Часть третья
Придон
Придон - великий герой, добывший меч бога Хорса, только в сердце его кровоточит глубокая рана. Он страдает от любви к прекрасной куявской царевне Итании, за одну улыбку которой не пожалеет и жизни.
Моим друзьям и недругам, с которыми так славно проводим время в Корчме!
Часть первая
Глава 2
Конь – настоящий артанский конь, пытался тихонько перейти на рысь, а потом и в галоп, но Придон придерживал, пока шатры не скрылись с глаз и когда перестал ощущать на спине взгляды Аснерда и Вяземайта. Потом ослабевшие пальцы выронили повод, в глазах потемнело, он рухнул с седла. Онемевшее тело почти не ощутило удара о землю, только незаживающая рана в спине остро кольнула жгучей болью.
Он перевернулся на бок, а когда боль между лопатками притаилась, тихонько лег лицом вверх. Глаза бездумно уставились в синее, слишком яркое для глаз небо, не замечая бегущие по небу стада небесных овец. В последнее время даже слова песен не всплывают из глубин души, из бездны необъятного сердца. Тоскливо, а черная пропасть, что на самом деле никакая не пропасть, а Край Света, где обрывается вообще все, край жизни, за которым только смерть, – с каждым днем все ближе.
Синева налилась густыми красками, перешла в багровость, небо покрылось кровавой корой заката. Потемнело, выступили звезды, а он все так же смотрел в небо, бездумно и безвольно. Воздух уплотнился, ароматы степных трав усилились, а едва слышные днем песни кузнечиков зазвучали мощно, слаженно, целый хор, хотя каждый сидит на своем стебельке, однако начинают мелодию и заканчивают в одно время.
Он смутно подивился, как это у них так получается. Скосил глаза, совсем рядом с его головой толстенький жучок старательно трещит крылышками, на своем языке уговаривает возлюбленную раскрыть перед ним свое крохотное сердце. Горечь в груди начала превращаться в расплавленное олово. Даже они, мелкота, могут отыскать среди тысяч и тысяч себе подобных тех единственных, которые услышат, примут и ответят на их песни. А вот он уже исторг из своего измученного сердца десятки, если не сотни песен…
Он с трудом перевернулся, сегодня рана на спине отзывается при каждом движении. Из-за нее и приходится носить рубашку. Сейчас похож на простого хлебопашца, никто с первого взгляда не узнает в нем того героя, что сумел добыть для Куявии волшебный меч…
Огниво выскальзывало из ослабевших пальцев. Измучился, уже хотел отказаться от попыток зажечь костер, наконец одна из искорок упала на трут. Побежал огонек, вспыхнула береста, затем и мелкие сучки. Набросал хворосту, с облегчением перевернулся на спину, рана болезненно заныла, но вскоре притерпелась и затихла.
Небо качнулось из стороны в сторону и замерло, глядя мириадами ярких звезд и мириадами мириад – слабых, мелких, едва видимых. Из-за дальнего черного леса поднялась полная луна, свет пошел призрачный, свет нежити, привидений, призраков и ночных эльфов. Травинки обрели неестественную четкость, с одной стороны превратились в чистейшее серебро, а другая сторона оставалась абсолютно черной, злой, принадлежащей другому миру.
Он лежал бездумно, безвольно, рядом едва слышно потрескивает костер, все сильнее греет бок, но нет сил сдвинуться. В ночи счастливо верещат кузнечики, пищат жучки… и вдруг все оборвалось. В темноте тревожно фыркнул конь, ударил в землю копытом. Придон даже услышал, как он по-звериному втянул воздух, стараясь уловить запах тех, кто приближается.
Послышался стук копыт, но как-то странно: в такой тиши можно бы услышать за несколько верст, но зазвучали почти рядом. В освещенный круг въехал обнаженный до пояса мужчина на крупном коне цвета запекшейся крови.
Придон не двигался, мужчина вскинул руку в приветствии. На запястье и на предплечье блеснули широкие боевые браслеты. Он спрыгнул на землю, глаза не отрывали взгляда от Придона. Был он высок, выше всех известных Придону богатырей, широк в плечах, могучая грудь в лунном свете красиво блестела. Из-за плеча на Придона смотрела рукоять боевого топора.
Придон хотел встать, но сумел только приподняться и опереться на локоть. Незнакомец небрежно забросил на седло повод, конь тут же отступил в темноту. Придон прислушался, но в том месте кузнечики продолжали выводить любовные трели, будто их совсем не пугают широкие копыта.
– Дозволь согреться у твоего огня, Придон? – спросил незнакомец.
Придон молча указал на другую сторону, там как раз толстое сухое бревно. Незнакомец сел, живые блестящие глаза с интересом всматривались в хмурое лицо Придона. Сам выглядел не то что необычно, нет, самый обыкновенный артанин, обнажен до пояса, как все мужчины Артании, чисто выбрит, тоже как все, на широком поясе два ножа в кожаных чехлах… Необычность разве в том, что Придон еще не встречал мужчин такого роста и богатырского сложения. К тому же незнакомец отмечен жестокой мужской красотой, в нем сила, ум, неутомимость, в глазах иногда мелькают искорки, что во мгновение ока могут вспыхнуть огнем, такой воин превращается в одержимого, в бою не знает усталости, его не берет железо, а он в одиночку может побивать целые армии. За такими охотно идут удальцы, ибо с подобным вождем впереди победы, добыча, слава…
– У меня в суме есть мясо и хлеб, – сказал Придон.
Незнакомец засмеялся, свет от костра пробежал по крупным ровным зубам, Придону почудилось, что рот незнакомца полон огня.
– Спасибо, – сказал он легко, – но я сейчас поеду дальше, у меня много дел… Ты все еще страдаешь, Придон?
Придон сделал неосторожное движение рукой, между лопатками полоснуло болью. Он не дрогнул лицом, однако незнакомец заметил, в глазах мелькнуло сочувствие.
– Ты страдаешь, – повторил он. – Увы, даже я не могу облегчить эту боль. Ни один бог не может это сделать, Придон.
Придон спросил невольно:
– По…чему?
Незнакомец горько засмеялся.
– Потому что люди – тоже боги. Только они об этом еще не знают.
– Я это где-то слышал, – прошептал Придон, но в голове начала работать камнедробилка, он не смог бы вспомнить, даже попытайся. – Но только мы очень жалкие и беспомощные боги…
Незнакомец рассматривал его пытливо, с живейшим интересом.
– Придон, – сказал он благожелательно, – есть люди, которые хоть живи, хоть не живи, в мире ничего не изменится. Таких вообще-то большинство. Но есть и другие… Вот ты – другой! Да, ты можешь помереть прямо сегодня, твоя жизнь на волоске. Но если выживешь, можешь изменить судьбу миров. Тебе многое дано, Придон… Ты будешь просто… просто куявской свиньей, если не воспользуешься.
Придон покачал головой, поморщился. В черепе все громче трещат камни, боль началась в затылке, переползла на левую сторону головы, а в затылок начали вбивать долото.
– Многое, – сказал незнакомец настойчиво. – Именно ты! В тебе кровь артанских богов. Именно в тебе, ибо Скилл уже разжижил свою кровь связью с куявкой, боги отвернули от него свои лица. В Ютлане вообще неизвестно что за подземная дрянь, с какими он змеями и жабами в родстве… Только ты – Придон! А ты, единственная надежда Артании, проводишь дни в плаче, аки слабая женщина, в стенаниях да песнях!
Придон сгибал спину и втягивал голову в плечи, каждое слово било, как молотом вгоняло валун в болотистую землю.
– Но что я могу? – спросил он жалко. Незнакомец расхохотался.
– Ты можешь жить!.. Жить, а не… то, в чем ты сейчас топчешься. Это недостойно мужчины.
Придон спросил вяло:
– А что достойно? Кто знает?
– Это знают все, – ответил всадник серьезно. – Некоторые вещи нельзя усложнять. Из них теряется Правда. Придон, жизнь намного сложнее и одновременно проще. В твоем положении выход весьма понятный.
Придон спросил слабым голосом:
– Есть ли? Что-то не верю. Ну… говори…
За спиной незнакомца колыхнулось звездное небо, там пронеслось нечто огромное, на миг затмив звезды. Сверху донесся тоскливый крик, затем чуть позже хруст, едва слышный треск. В огне костра затрещали опускающиеся сверху длинные шерстинки.
– Мужчины всегда брали женщин, – ответил незнакомец. – Хочешь, расскажу о рождении одного града, которому суждено было стать самым великим на белом свете?.. Который создал величайшую империю и правил миром тысячи лет?.. Так вот, два брата выбрали незаселенное место и окружили его каменной стеной, объявив, что в этот город принимают всех, даже беглых рабов и преступников. Ну, сам понимаешь, туда первыми как раз и явились беглые… Были это люди сильные, отважные, умели за себя постоять. Но вот беда, среди них не было женщин! А город без женщин обречен на вымирание, сам понимаешь…
Он сделал паузу, Придон спросил жадно:
– А что дальше?
– Неподалеку через лес и пару холмов располагалось племя тернигоров. Сильное, надо сказать, племя, но – мирное. Вот и надумали однажды лихие парни из города тайком прокрасться к реке, куда выходят купаться и стирать белье девушки, и… украсть их! Были мудрые люди, что отговаривали от этого безумного поступка, ибо тернигоры хоть и мирные люди, но сильны, оружием владеют хорошо, а такое оскорбление не простят. Однако самые дерзкие не послушались, ведь нет жизни без женщин, собрали большой отряд, половина города отправилась на это дело, пробрались через лес… Смотрят, а их сотни, молодых и сочных, нежных, готовых стать матерьми, рожать детей. Купаются, стирают, чешут языки… Женщины всегда собираются либо возле колодца, либо у реки, чтобы обменяться новостями без опостылевших мужчин… Вот наши герои и выскочили, похватали девушек и на коней. Крик, визг, но, пока тернигорские мужчины спохватились и прибежали на помощь, девушек уже увезли. А погоня наткнулась на запертые врата.
– А дальше?
– Дальше… Тернигоры сперва потребовали вернуть похищенных и выплатить пеню за оскорбление. Отказ, понятно. Тогда начали готовиться к войне, такое надругательство, как и предостерегали мудрые, не простили. Собрав большое войско, пробовали осаждать город, но там уже успели возвести крепкие стены. После долгой осады, очень долгой и безуспешной, считай, около года то тараном в ворота, то с лестницами на стену… словом, начали обвинять защитников в трусости. Те рассвирепели, вышли с оружием. Завязался кровопролитный бой. Неизвестно, кто победил бы, но тут случилось неожиданное, что не могли предвидеть даже самые мудрые люди… Из распахнутых ворот выбежали молодые женщины, многие уже с младенцами на руках, другие со вздутыми животами, бросились между сражающимися… И отцы и мужья вынужденно опустили мечи. Или топоры, не помню. Думаю, что у похитителей были как раз топоры… Как думаешь? Женщины заявили, что отныне их дом здесь, это их мужья, а возвращаться они не хотят. Тернигорам пришлось примириться, а потом они даже подружились с жителями этого нового града. С того дня тот разросся бурно и на тысячу лет стал властелином мира…
Придон слушал зачарованно. Перед глазами вставали волшебные картины дивной реки, купающихся женщин и скачущих всадников на быстрых артанских конях.
– Это похищение, – сказал незнакомец, – вошло в историю как «Похищение тернигорок». В его честь учредили великий праздник. И празднуют его с великой радостью и мужчины, и женщины. Красивое зрелище, веселое! Ну, сам представь, женщины должны раздеться и в воду, а мужчины сперва, глотая слюни, из-за кустов… Хотя, прости, тебе пока не до праздников. Но хоть что-нибудь понял?
Придон медленно кивнул.
– Что мудрость… не всегда права. Что дурное сердце и кипящая кровь подсказывают порой более верное решение…
Незнакомец легко встал. Багровое пламя костра подсвечивало его лицо снизу, оно выглядело страшным, нечеловеческим, но Придон знал, что всякий, кому огонь светит снизу, выглядит так же зловеще.
– Мне пора, – сказал незнакомец. – Запомни. Так поступали везде и во все времена, а не только с тернигорками.
– Погоди! – воскликнул Придон. – Позволь угостить тебя хотя бы мясом!
Незнакомец скупо улыбнулся.
– У каждого своя дорога, – ответил он загадочно. Свистнул, из темноты выступил конь, глаза блестят, как черные камни, а уши торчат по-волчьи. – И каждый сам творит свою судьбу.
Он вскочил в седло, рука ухватила повод, конь развернулся, ночь поглотила разом, словно костер дал меньше света. Придон прислушался, но привычного стука копыт не услышал. Собрался с силами, встал и с пылающей головешкой в руке вышел за пределы освещенного круга. Кузнечики испуганно замолкли.
Самые трусливые начали прыгать из-под ног, покидая убежища.
Следы только его коня, а отпечатков чужих копыт нет. Ни единого. Не случайно он не слышал ни приближения всадника, ни затихающего стука копыт.
Он вернулся, бросил головню обратно в оранжевое пламя. Сердце стучало гулко и часто. Незнакомец отказался разделить с ним трапезу, а это могло означать только одно: либо это враг, либо небожитель. Из того и другого ведут длинные дорожки, что, разветвляясь, дают новые тропки, но Придон ощутил, что не хочет ни в чем копаться, разбираться, доискиваться. Это дело его брата, мудрого Скилла: разбираться, понимать, доискиваться до глубин истины. А он всегда был ведом сердцем. Оно подсказывало и слова песен, и поступки.
А сейчас израненное сердце говорит громко: если женщину нельзя взять словами – можно силой.
* * *
