Юрий Никитин «Троецарствие»
Серия «Троецарствие»
Часть вторая
Часть третья
Часть четвёртая
Часть пятая
Часть шестая
* * *
Ютланд, брат Придона
Предисловие
Этот роман завершает тетралогию «Троецарствие». Кто читал первые три, сразу поймет, что здесь и о чем. Однако у этого есть одна интересная составляющая, которой не было в трилогии. Особенно важная для тех, кто играл в «Троецарствие», играет или будет играть, адрес: http://nikitin. wm.ru/. В этом романе не только имена, локации и события идентичны игре, но даже все герои, главные, второстепенные и промелькнувшие, взяты из списка лучших из лучших бойцов, охотников и рыбаков.
То же самое с кланами, их гербами, описаниями подвигов.
* * *
Часть 3
Глава 7
Отоспаться не сумел, через пару часов жгучее нетерпение выбросило из постели, словно пинком. Он спустился на первый этаж в харчевню, там завтракал и расспрашивал всех, потом в городе обошел тех, кто ходил в Огненный Провал, идет или собирается идти, искал чародеев, расспрашивал о Черной Бездне, но скоро понял, что сюда приходят только маги, нацеленные на тяжелые бои с подземными тварями, они хорошо знают боевые заклятия, что останавливают дивов, оглушают, связывают, ослепляют, но о всаднике на огромном черном коне никто даже не слыхивал, а если бы и услышал, то, скорее всего, попросту бы забыл, как о чем-то далеком и ненужном.
Проголодавшись, зашел в корчму на перекрестке улиц, тихохонько сел в угол и торопливо насыщался, прислушиваясь к разговорам. На него никто не обратил внимания, даже хозяин. За миской с кашей пришлось идти на кухню самому, даже кухарка восторженно лицезреет некоего красавца-воина в зеленом плаще, что скреплен на груди огромным изумрудом с неким загадочным значком.
Темно-каштановые волосы, небольшие усы, щеки и подбородок чисто выбриты, типично артанская внешность, но в то же время есть в нем нечто, что заставляет всех смотреть с особым почтением, а когда Ютланд услышал, что это и есть тот самый знаменитый Сергий, что осмелился выступить против великого Тулея, вступившись за отнятую у старика-кудесника дочь, он понял, почему тот окружен таким восторгом. Тогда Сергий с таким неистовством разил врагов кончаром, что сумел вырваться из окружения и даже увезти с собой девушку на богатырском коне.
Похоже, это она и ластится к нему, длинные волосы густой волной ниспадают до талии, лоб перехвачен золотым обручем, едва слышно в людском гомоне позвякивают золотые подвески. На запястьях широкие браслеты из чистого золота, форма не артанская, явно добыто Сергием в жарких битвах с куявами…
Он вздохнул, собрал хлеб и мясо в сумку, вышел таким же незамеченным, как и пришел.
Во двор въехал человек богатырского сложения, легко соскочил на землю. Обнаженный до пояса, лишь плащ трепещет по ветру за спиной. В крепкой мускулистой руке резной посох, держит его незнакомец как рукоять меча, обращенного лезвием в землю.
Ютланд узнал знаменитого волхва Альстарда, о котором слышали по всей Артании, но мало кто видел. Чисто выбрит, ни усов, ни бороды, только белые волосы ниспадают на плечи, однако лицо молодо, сам силен и бодр, готов потягаться в силе с героями битв. Когда-то он был одним из лучших воинов Артании, но постепенно верх взяла страсть к исследованию тайн бытия, вот уже два-три поколения исследует, как говорят, тайны богов, но в то же время не найти лучшего знатока и по тайнам артанских степей.
Он передал повод коня в руки подбежавшему мальчишке, быстро и остро посмотрел на Ютланда.
– Эй, мальчик! А тебя уже заметили.
Ютланд насторожился.
– В чем? Я ничего не делал…
Альстард усмехнулся, оглядел его с интересом.
– Говорят, ты по конским следам сумел прочесть, что в отряде Звенегильда двенадцать человек, из них четверо ветеранов, остальные новички, что кони у них усталые, и что одна лошадь жеребая?
Ютланд сдвинул плечами.
– Это так просто.
Альстард рассматривал еще с веселым интересом.
– Просто? Для большинства это неразрешимо. В тебе есть задатки следопыта. Хочешь им стать?
– Нет, – ответил Ютланд.
Альстард удивился.
– Нет? Почему?.. Другие об этом мечтают!.. А ты уже почти готов, тебе обучиться чуть-чуть. Ты, наверное, не понимаешь, что быстрый и ловкий следопыт очень опасен даже для могучих витязей и ратоборцев! Твои стрелы не будут знать промаха.
Ютланд прервал:
– Благородный Альстард, мне еще рано брать в руки боевой лук. Но раз уж ты обратил на меня высокое внимание, может быть, сумеешь сказать, как по прямой проехать в леса, где, по слухам, расположена, Черная Бездна.
Альстард рассматривал его с сожалением, наконец тяжело вздохнул, развел руками.
– Жаль, из тебя вышел бы следопыт-герой. А насчет Черной Бездны… Гм, тебе лучше спросить меня про степи, долины, даже болота. Понимаешь, в лесах лучникам трудно показать мастерство, деревья мешают, кусты… А вот в степях моя стрела догоняла оленя, как бы далеко он ни убежал… как сейчас догоняет мысль все разбегающиеся тайны!
Он засмеялся, довольный сравнением, Ютланд невольно засмотрелся на его зубы, крупные, желтоватые, такими можно грызть берцовые кости дракона.
– Значит, про лес ты не знаешь?
– Знаю, – ответил Альстард сухо. – Но дороги туда… меняются. Не только из-за наших прихотей, но дивы, как ты слышал, некоторые места уже захватили так, что люди обходят стороной… Самый лучший проводник по лесам – Сулемайт. Его дом рядом с моим. Там же, на Прокаленном Плато. Если тебе вдруг понадоблюсь я, ищи меня там же.
– Спасибо, великомудрый Альстард.
– Успеха, будущий герой!
Алац мчится ровно и плавно, словно не скачет, а плывет или летит. Ютланд даже стук копыт перестал слышать, погрузившись в тяжелые думы о том, как найти всадника в черном плаще. Мешает только часто встающее перед глазами укоризненное лицо Мелизенды с высоко вздернутыми бровями. Неважно, что она говорит и думает, но когда у нее вот так брови, всегда выглядит обвиняющей и обиженной, дура набитая…
Под копытами неожиданно раздался плеск, он вздрогнул и заметил вяло, что проскочили по кромке озера, затем мягкий стук по сырой земле, а за ними словно стая воронья мчится: комья черной земли, выброшенные копытами, взлетают на высоту рослого дерева.
Хорт забежал вперед, оглядывался на опушке, не решаясь ринуться напрямик через небольшой лес, свежая колея тоже пугливо обходит по широкой дуге.
Ютланд буркнул хмуро:
– Прямо!
В этом лесу все деревья мертвые, сухие. Он заметил не сразу, погруженный в свои мысли, а белые как мел ветви пытались его ссадить с седла или хотя бы ухватить за волосы, и он наконец обратил внимание, что каждая веточка будто в инее. Однако не оставляло чувство, что лес не мертв, а если и мертв, то это просто другая жизнь, человеку непонятная и неподвластная…
Хорт взвизгнул, остановился и даже попятился. Алац фыркнул предостерегающе, Ютланд взял в руку дубинку и начал быстро осматриваться.
Среди деревьев полная тишина, ни одна птица не чирикнет, все застыло, как перед грозой, Ютланд начал медленно переводить дыхание, как вдруг прямо перед ним из густой чащи орешника, не качнув даже листочка, отделился огромный див с зеленой шерстью.
– Стой, – прорычал он так властно, что даже конь и хорт застыли, словно вмороженные в лед. – Остановись, смертный…
Ютланд замер, див страшен и огромен, но страшен в первую очередь размерами, и хотя он в седле, но див все равно выше на две головы, а руки толстые, как стволы деревьев.
– Стою, – произнес он осторожно, – как скажешь… ты ведь хозяин этого леса?
Див прорычал:
– Я… снова…
– Ты и был им? – спросил Ютланд.
– Мы были, – проревел див, – и снова стали… Человек не первый, кто появился на земле и считает себя властелином! Те, кто пришел на Землю раньше… они есть и сейчас. И останутся, когда человек исчезнет…
Слова звучали грозно, обрекающее, в них чувствовалась исполинская мощь, что двигает звездами, сдвигает горы и осушает моря.
Ютланд ощутил, как медленно слабеет его тело, колени становятся ватными, а сердце сжалось в комок. Даже кровь начала застывать, он сцепил челюсти и напрягся, пытаясь удержаться, перед глазами заколыхалась дымка, он мигнул, стараясь согнать, но там медленно возникло лицо Мелизенды.
Он ощутил слабый гнев, что она влезает всегда и без спроса, сердце стукнуло чаще, нагнетая кровь, он все еще пытался прогнать образ надменной принцессы, но она все так же смотрит с вызовом, как всегда игнорируя мужскую власть, он рассердился, гнев начал перетекать в ярость.
– Человек не первый, – проговорил он застывающими губами, – но он есть и будет…
– Теперь не будет, – громыхнул див.
– А те, – сказал Ютланд громче, – кто пришел раньше, уйдут с нашей помощью…
– Ты посмел спорить…
– И не только спорить, – отрезал Ютланд.
Див двинулся на него, растопырив длинные жилистые лапы. Ютланд с содроганием взглянул на страшную вытянутую пасть с острыми зубами, ухватил дубину, а див вдруг не просто ринулся, а почти прыгнул при своей огромной массе.
Ютланд встретил ударом дубины, но див сбил с коня, оба рухнули на землю и покатились. Див обхватил его длинными руками, сдавил так, что у Ютланда полезли глаза на лоб. Он захрипел, выпустил дубину и, схватив дива, тоже сдавил изо всех сил, но длины рук недоставало, чтобы сплести пальцы в замок.
Он чувствовал, как трещат ребра, но и див хрипит, сопит, наконец огромные толстые лапы разжались, он просипел совсем не прежним громовым голосом:
– Человек… пощади…
Ютланд перестал давить, у самого силы кончились, но руки не убрал, пусть див чувствует угрозу.
– И чего вдруг, – спросил он замученным голосом, – я должен тебя щадить?
– А у вас, – ответил див слабым голосом, – есть это… Ну, милосердие…
– А у вас?
Див ответил угрюмо:
– У нас нет.
Ютланд поднялся и взял в руки дубину. Див остался лежать на спине, в глазах ужас, но Ютланд показал ему, что у него в руке, повертел перед мордой и отступил на шаг.
Див медленно сел, все еще не сводя глаз с дубины, посмотрел на Ютланда.
– Ты меня щадишь? Из милосердия?
Ютланд поморщился.
– Вряд ли оно мне знакомо.
– Тогда… – спросил див в недоумении, – почему?
Ютланд буркнул:
– Потому что сам еще не знаю, кто я.
Див спросил тупо:
– Разве ты не… герой? Истребитель дивов?
– Хорошо бы, – ответил Ютланд с тоской. – Но только я сам див… наполовину.
Див охнул, почесал голову, спросил с туповатым интересом:
– А другая половина?
– А другая половина, – проговорил Ютланд, – еще хуже…
Див сказал с сарказмом:
– Ну, тогда ты точно человек.
Он поднялся, захохотал, отступил на два шага, и ветви сами укрыли его, спрятали, сделали неотличимым, а то и вовсе превратили в такие же кусты и деревья.
Ютланд зябко повел плечами. Хотя этот лес уже не людской, а дивий, а он сам нечеловек как по матери, так и по отцу, но все-таки среди таких деревьев тревожно, нехорошо и неспокойно, словно он все-таки человек от кончиков ушей и до пят.
Конь и хорт смотрели, как ему показалось, с одобрением. Он зацепил дубинку справа от седла петлей на крюк, оттолкнулся от земли. Алац тронулся в путь в тот момент, как только ощутил Ютланда на своей спине.
Странный и враждебный лес устрашенно затих, чувствуя силу, с которой пока что не справиться. Конь несся между деревьями, как грохочущий призрак, нет ни птиц, ни зверей, ни даже жуков на деревьях, все мертвое, покрытое инеем, хотя это не иней, даже под прямыми солнечными лучами блестит как ни в чем не бывало…
Впереди распахнулся простор, еще два прыжка, и деревья умчались далеко назад, исчезли. До самого горизонта протянулась ровная зеленая долина, справа небольшие холмы, тоже зеленые и покрытые до вершины мирными стадами белых овец, слева далекая гряда гор, и везде мир и покой…
Но благополучный мир с чистой зеленью и чистыми ручьями остался позади, а копыта сухо застучали по выжженной и потрескавшейся земле, такую он видел на огороде Бурого, когда с месяц не было дождя, однако здесь огромная долина, размером со страну, целая страна стала этим огородом. Но если там в трещины можно засунуть палец, иногда ладонь, то в эти провалились бы целые села.
Он смотрел бесстрастно, не чувствуя гнева, который должен обуревать честного земледельца. Здесь даже камни оплавились от гнева богов, почернели, а земля покрыта серым пеплом.
Черные камни медленно перешли в черные скалы, пахнет гарью, дым поднимается из всех трещин. Конь то и дело перепрыгивал их, Ютланд чувствовал, что кое-где подземный жар земли начинает жечь копыта. И если в горах, что казались раньше безжизненными, из трещин в каменных плитах кое-где торчит отчаявшаяся трава, пусть даже чахлая, то здесь все мертвое, выжженное, обугленное, обуглен даже камень.
Затем увидел деревянную вышку, впрочем, достаточно высокую, чтобы в ровной степи заметить опасность издали, с удобной площадкой на самом верху, что прикрыта от дождя и града прочной крышей из досок внахлест. Еще на этом Выжженном Плато бодро машет крыльями пара ветряков, прочно уперлись в землю пять-шесть бревенчатых домиков, виден большой постоялый двор, загородка невысокая – козы перепрыгнут, пара телег перед распахнутой дверью, откуда несет свежими гречневыми лепешками, только что с пылу-жару…
Ютланд пустил коня шагом, ремесленники обычно стараются поселиться как можно ближе к воде, и хотя берега тут крутые, но пару домов рискнули выстроить вон там, прямо на круче. Из окна одного веревка опускается прямо в речку.
Он подъехал прямо к крыльцу, загородки вокруг дома нет, взялся за рукоять медного молотка, дважды стукнул в медный круг. Звук раздался неожиданно сильный и мелодичный.
В окне раздвинулись занавески, показалось недовольное женское лицо, изрытое глубокими морщинами.
– Кто там?
Он подумал, что спрашивают почему-то «кто там», а правильнее было бы «кто здесь», она же может дотянуться до него рукой и смотрит ему прямо в лицо.
– Кто там, – ответил он, – не знаю, а здесь человек, которому нужен Сулемайт.
Она скривилась, окинула его недружелюбным взглядом, демонстративно посмотрела по сторонам.
– И где этот человек?
Он нахмурился, шпильки по поводу его возраста уже надоели.
– Узнаешь, когда переверну эту избушку. Подвал тоже будет на крыше?
– Ох-ох, – сказала она насмешливо, – какая суровая мужская речь… Откуда такой отважный?
– Издалека.
– Да ну? Хотя мы тут навидались героев… Ладно, иди вон прямо по тропе, а дальше вон к той горе, что похожа на седло. Сулемайт там камешки собирает…
Ютланд удивился:
– Я думал, ему приносят. Я вот принес.
– Мало приносят, – отрубила она. – Все были бы такие… приносящие.
– Спасибо, бабуля, – сказал он проникновенно. – Ласковая ты, как я погляжу.
– С вами совсем озвереешь…
Конь бодро донес по вытоптанной тропке к ближайшим горам, там заметны следы кирки, это в молодых горах только гранит, а в старых почему-то полно и драгоценных и полудрагоценных, а также всяких необходимых для приготовления снадобий.
Ютланд привстал на стременах, везде камни, колючий кустарник, вырубленные глыбы с блестящими сколами, полное безлюдье, словно зверей Сулемайт уже распугал, а сам либо сегодня не пришел, либо уже насобирал достаточно.
Он уже раз огляделся по сторонам, хорт пробежал вперед, исчез, выбежал с другой стороны и посмотрел с недоумением.
– Ладно, – сказал Ютланд, – ну нет его, подумаешь… Не застали…
Он соскочил на землю, прошелся с дубинкой в руке вдоль глыб, присмотрелся. Странное ощущение, будто чувствует, где сплошной камень, где с вкраплениями, даже с какими вкраплениями…
Он ударил в камень без размаха, однако тот треснул и с готовностью развалился на две половинки, как спелый плод. Ютланд поковырял пальцем блестящие зернышки, не совсем то, что хотелось бы, однако он не зря чувствовал, будто в камне есть что-то еще…
* * *
