Юрий Никитин «Троецарствие»
Серия «Троецарствие»
Часть вторая
Часть третья
Часть четвёртая
Часть пятая
Часть шестая
* * *
Ютланд, брат Придона
Предисловие
Этот роман завершает тетралогию «Троецарствие». Кто читал первые три, сразу поймет, что здесь и о чем. Однако у этого есть одна интересная составляющая, которой не было в трилогии. Особенно важная для тех, кто играл в «Троецарствие», играет или будет играть, адрес: http://nikitin. wm.ru/. В этом романе не только имена, локации и события идентичны игре, но даже все герои, главные, второстепенные и промелькнувшие, взяты из списка лучших из лучших бойцов, охотников и рыбаков.
То же самое с кланами, их гербами, описаниями подвигов.
* * *
Часть 5
Глава 6
В роще он соскочил на землю, протянул к ней руки. Она изо всех сил закрывалась руками, как делают в таких случаях все женщины, она видела, но Ютланд снял ее так же просто, как снимал всегда, только буркнул:
– Чего жмешься? Не понимаю.
Она огрызнулась:
– Тебе нельзя смотреть!
– На что? – спросил он с недоумением. – Уж точно смотреть не на что.
– Вот и не смотри, – сказала она рассерженно и присела к земле, обхватив колени руками. – Отвернись!
Он отвернулся к мешку за седлом, долго рылся, она вздрагивала все сильнее, наконец вытащил одеяло.
– На вот, – сказал он, – укройся, не так… замерзнешь.
И хотя она ежилась совсем не от холода, но поспешно схватила одеяло, закуталась и уже тогда выпрямилась во весь рост. Одеяло достает до земли, а сверху края приходится держать руками, но все равно сразу ощутила себя одетой и от того защищенной, сказала надменно и свысока:
– А у тебя хватило ума воспользоваться той суматохой и ворваться прямо в зал!
Ютланд равнодушно кивнул.
– Да, я иногда бываю не совсем тупым, сам удивляюсь. Наверное, не все пастухи тупые, как их бараны.
– А что там случилось? – спросила она, игнорируя попытку напроситься на комплимент, как она поняла. – Там что-то начало рушить весь дворец?
– Только одну стену, – заверил Ютланд. – Не волнуйся, восстановят.
– Да по мне хоть бы и не восстанавливали, – ответила она рассудительно. – Говерлы никогда не были надежными союзниками. Так что там случилось?
– Змея издохла, – объяснил он. – А это у них какая-то особая святыня, что ли.
Она зябко передернула плечами.
– Какая мерзость. Не зря мой отец никогда не доверял Гуцурлу и его вероломным говерлам. Смотри-смотри, твоя ужасная рана зажила!
Он кивнул.
– Мы же дикари.
– И что?
– У нас все заживает быстро.
Она долго и по-хозяйски рылась в его мешке, наконец отыскала нечто, способное скрепить края одеяла, выпрямилась уже свободнее.
– Только я сама выберу платье в городе, – предупредила она.
– Каком городе?
– В ближайшем, – сказала она. – Твой конь мчался так, что сюда только через неделю дойдут слухи о случившемся во дворце. Можно появляться спокойно.
Он поморщился.
– А мне он нужен, этот город? У меня свои дела. Поважнее.
Она сказала капризно:
– Какие еще дела? У тебя не должно быть никаких дел, кроме того, что меня ты взялся доставить в Вантит!
– У мужчин всегда есть дела повыше, – огрызнулся он, – чем угождать женщинам.
– Но ты же взялся!
– И ты будешь в Вантите, – отрубил он, – быстрее, чем тебя отвез бы отряд железнобоких с перьями на шлемах.
– Посмотрим, – сказала она насмешливо. – Пока что я из-за тебя совершенно зря проторчала пару месяцев у дяди.
Он ахнул.
– Пару месяцев?
Она прощебетала, ничуть не смутившись:
– Мне вообще показалось, что пару лет. И все из-за тебя!
– Из-за меня?
Она изумилась:
– А из-за кого еще? Ты не должен был отдавать меня дяде! Мало ли что я восхотела! Ты мужчина или нет? Чье слово должно быть тверже алмаза?.. Я же красивая, не видишь? Даже очень красивая. Значит, имею полное право, чем и пользуюсь, поступать не всегда идеально правильно, это придает мне добавочное очарование, не заметил?.. Фи, невежда! Так что ты должен поступать за нас двоих по-своему. А я буду тебе говорить, что ты все делаешь не так! Это мое право и обязанность!
Он пробормотал ошарашенно:
– Во что же я влип, понять бы…
– Дур прощают до трех раз, – напомнила она, – но я клянусь, третьего раза не будет! И ты никому меня не отдашь.
Он нахмурился.
– Чего? А если так осточертеешь, что захочу отдать сам?
– Я повисну у тебя на шее и буду так визжать, что ты меня пожалеешь!
– Или удавлю сразу, – буркнул он. – Не терплю визга.
– Тогда визжать не буду, – пообещала она, – но так уцеплюсь, что ты меня не оторвешь.
– Да?.. Ну, тогда… не оторву…
– Ты вообще такой умный, – похвалила она, – такой умный, когда во всем со мной соглашаешься!
Он даже не помнил, есть у него в седельных мешках что-то из еды, слишком внезапным оказалось видение страдающей принцессы в чужом дворце, где коварный дядя решил насильно выдать замуж за кого-то из своих союзников, потому сразу же принял из пасти хорта толстого зайца и начал разделывать.
Она сидела по другую сторону костра, все так же куталась в одеяло и поглядывала на него искоса, когда была уверена, что он не заметит. Почему он сказал, что ему на нее смотреть нечего?.. Глупости какие… Во-первых, она женщина, сколько бы ей лет еще ни было, а самое главное – она чувствует, как с каждым днем набухает грудь, и хотя еще далеко не женская, но уже не такая плоская, какой была совсем недавно…
Он отшвырнул окровавленную шкурку, а тельце ловко проткнул длинной очищенной от коры палкой и аккуратно водрузил на рогульках над жаркими углями.
– Проследишь пока? – спросил он.
– А ты?
– Проверю, что у нас в мешках.
Она подумала с теплом в сердце, что он сказал «у нас», а не «у меня», сам даже не понял, как сильно проговорился, и сразу же сказала заносчиво:
– Хорошо. Это нетрудно. Будешь потом рассказывать своим пастухам, как тебе принцесса зайца обжаривала.
– Зачем я стану себя позорить? – спросил он.
Она мгновенно вскипела:
– Позорить? Это честь для тебя, дурак!
– Какая честь, – переспросил он, – есть полусырое, что обуглилось с другой стороны?
Она произнесла надменно:
– Иди ройся в мешках, мышка-норушка.
Он пожал плечами, но повиновался, а когда вернулся, Мелизенда старательно переворачивала тушку. Аромат хорошо прожаренного мяса завис в неподвижном воздухе.
Ноздри его носа дернулись, расширились, жадно поглощая приятные запахи.
– Все-таки ты могла бы стать женой артанина, – сказал он одобрительно. – Если бы, конечно…
Она ответила надменно:
– Спасибо за непомерную для принцессы великого Вантита честь. А что за «если бы»?
Он пожал плечами.
– Если бы какой-то артанин тебя решился взять… Все же мелкая и худая.
Она стиснула зубы и зашипела, как мелкий рассерженный зверек:
– Да что ты о себе возомнил?.. Это я мелкая?
Он снял зайца с вертела, нежное мясо под острием ножа красиво распадается на жарко пахнущие дольки на тонких косточках внутри, одну сунул принцессе в одеяле.
– Мелкая, – подтвердил он. – Но ничего, если подкормить… хотя, конечно, не вырастешь в рослую и крепкую артанку, но некоторые и таких берут.
Она произнесла мстительно:
– Только подкормить?
– Да.
Она демонстративно отшвырнула кость с остатками мяса. Хорт поймал на лету, жутко захрустело, а он тут же снова лег, положив морду на лапы, и следил за нею молча и с надеждой.
Ютланд сдвинул плечами.
– Уже наелась? Хорошо.
– Что, – спросила она ядовито, – уже гожусь в артанки? Раз ем мало? Вы же все бедные…
– Прямо нищие, – подтвердил он. – Возьми бочок с ребрышками. Это вкуснее, чем лапы.
Она молча взяла, напомнив себе, что хватит задираться, артане – гордый народ, ее высокородные шуточки не понимают, может и стукнуть, а потом самому ж будет жалко.
Ютланд ел быстро и с удовольствием, она понаблюдала за ним и тоже начала есть уже без дворцовых штучек.
– Вкусно, – сказала она наконец. – Может быть, на самом деле взять тебя поваренком? Если в лесу так готовишь, то в королевской кухне чему только не научишься!
– Я подумаю, – пообещал он. – Может быть, и пойду. Если, конечно, каждый вечер будешь мыть пол. И приносить башмаки. В зубах.
Она фыркнула:
– Мыть пол?.. А башмаки… гм…
Она задумалась, представив вдруг, что он возвращается усталый с охоты, а дома его ждет роскошный ужин, а она подает ему мягкие теплые комнатные башмаки…
Ютланд посмотрел с подозрением, что-то слишком умолкла, какую-то пакость затевает, надо быть настороже.
За ними наблюдала, перелетая с дерева на дерево и прячась в ветвях, большая птица с зелеными перьями и красным хохолком. Благодаря оперению она оставалась невидимой и подобралась достаточно близко, так что слышала каждое слово.
Ютланд пару раз чувствовал ее присутствие, один раз даже увидел, но Мелизенде остатков зайца вроде бы хватит, и не стал тянуться к луку.
– Если ты враг, – произнес он негромко, – то удирай, ибо мои стрелы догонят и в полете. Если друг, то вон хлеб, можешь поклевать, тебе немного надо…
Птаха подлетела ближе, поворачивала голову то так, то эдак, рассматривая его то правым глазом, то левым.
Мелизенда тихонько пробормотала:
– Ты чего?
– Она понимает, – сообщил он.
– Ты что, – прошептала она, – птичий язык знаешь?
– Вряд ли, – сказал он с сомнением. – Не пробовал. Но разве это птица?
– А кто?
– Не знаю. Но если птица, то слишком уж какая-то…
– Какая?
– Не такая, – сообщил он внятно.
Птица, прыгая с ветки на ветку, соскочила наконец на землю. Все это время поглядывала как на Ютланда, так и на его хорта, но тот лежит неподвижно, только косит на нее настороженным глазом.
Мелизенда замерла, а птица в два подскока оказалась возле краюхи и долбанула клювом в самую середку. Ютланду даже показалось, что вот сейчас ухватит и унесет, злорадно каркая, однако птица лишь вырвала клок, быстро прожевала и уставилась на него жутковато осмысленным взором.
– Мяса хочешь? – спросил Ютланд. – На вот…
Он протянул кость с большим клоком мяса. Птица приблизилась осторожно, боком, в любой момент готовая отпрыгнуть и взмахнуть крыльями.
Ютланд не двигался, она наконец клюнула, Мелизенда с холодком по телу увидела острые зубы в ее клюве, очень странная птица. Ютланд терпеливо держал кость на вытянутой руке, птица еще несколько раз клюнула, Мелизенда видела всякий раз, как по ее горлу прокатывается комок, наконец птица клевать перестала и отступила на шажок.
Ютланд опустил руку и смотрел на птицу, Мелизенда вообще не двигалась, ничего не понимая. Птица присела к земле, с силой оттолкнулась и, резко взмахнув крыльями, взвилась в небо.
Мелизенда проводила ее озадаченным взглядом.
– И… все?
Ютланд поинтересовался насмешливо:
– А ты чего ждала?
– Не знаю, – ответила она. – Наверное, хоть чего-то. А лучше – необыкновенного.
– Птица непростая, – согласился он.
– А почему она прилетела к нам?
Он сдвинул плечами.
– Почему к нам? Может быть, она всех так рассматривает. Кто кидает в нее камнями – превращает тех в лягушек, кто не обращает внимания – на того и она не обращает…
Она сразу завозилась в одеяле, глаза заблестели.
– А мы покормили! Значит, она нам что-то подарит?
Он посмотрел на нее снисходительно.
– Привыкла, что дарят куклы?..
Она ощутила, как к щекам прилила горячая кровь, выпрямилась надменно.
– Принцессы рано перестают играть в куклы! Принцессы учатся управлять государством! А насчет подарков ты сам сказал!
– Я? – спросил он в изумлении.
– Ты!.. Да, ты, ты! И не делай такие невинные глазки. Они у тебя все равно бесстыжие, как и у всех…
Алац с той стороны дерева предостерегающе фыркнул и легонько топнул копытом.
Хорт поднял голову и посмотрел на Ютланда. Ютланд посерьезнел, Мелизенда видела, как он удержал готовый сорваться ответ, его рука цапнула, не глядя, дубинку.
– Пойду взгляну, – сказал он быстро. – Оставайтесь здесь. Все трое!
Он подхватил еще и лук, Мелизенда не успела и рот открыть для протеста, как он моментально исчез на той стороне поляны. Кустарник даже не дрогнул ветвями, приняв его, словно он не степняк, а какой-то лесняк.
* * *
