Юрий Никитин «Троецарствие»
Серия «Троецарствие»
Часть вторая
Часть третья
Часть четвёртая
Часть пятая
Часть шестая
* * *
Ютланд, брат Придона
Предисловие
Этот роман завершает тетралогию «Троецарствие». Кто читал первые три, сразу поймет, что здесь и о чем. Однако у этого есть одна интересная составляющая, которой не было в трилогии. Особенно важная для тех, кто играл в «Троецарствие», играет или будет играть, адрес: http://nikitin. wm.ru/. В этом романе не только имена, локации и события идентичны игре, но даже все герои, главные, второстепенные и промелькнувшие, взяты из списка лучших из лучших бойцов, охотников и рыбаков.
То же самое с кланами, их гербами, описаниями подвигов.
* * *
Часть 4
Глава 11
Потом Ютланд ушел к Алацу и что-то ласково нашептывал ему на ухо. Тот дергал ушами и старательно сопел, обнюхивал ему шею. Мелизенда ждала долго, когда же вернется, но юный артанин как будто и спать решил возле коня, пришлось пойти самой, смирив гордость человека высокого рождения, но зато спросила с особой резкостью:
– Тебе хочется заботиться об этой крестьянке?
Ютланд подумал, ответил честно:
– Нет.
Она заорала, некрасиво перекосив лицо:
– Тогда в чем дело?
Он пожал плечами.
– Дед Рокош говорит, только звери делают, что им хочется, а человек то, что надо. Мне об этой женщине заботиться не хочется, но раз вырвал из рук жрецов и спас от речного дива, должен о ней заботиться до тех пор, пока не передам эту заботу кому-нибудь другому.
Она завопила:
– Ах, у тебя принципы?.. А мое мнение, мои желания для тебя ничего не значат?..
– Значат, – ответил он терпеливо, – потому и объясняю.
– А так бы ударил? – закричала она громче. – Прибил бы? Удушил?..
– Да что с тобой? – спросил он ошалело. – С цепи сорвалась?
– Что с тобой! – выкрикнула она. – Ладно, я все поняла!.. Мы не будем проезжать мимо Родопска! Ты отдашь меня дяде Гуцурлу, и я избавлю тебя от своего невыносимого присутствия, которое тебе давно поперек горла и которое ты едва терпишь.
Ютланд стиснул челюсти, пережидая бурю в себе, наконец прохрипел измененным голосом:
– Как скажешь.
Он повернулся и ушел к костру, а Мелизенда, рассчитывающая на долгую бурную ссору, что неминуемо что-то да выяснит и полностью докажет, какая она замечательная, и какой он грубый, дурак, и ничего не понимает, осталась кипеть бессильным, не нашедшим выхода гневом, и только смотрела ему в спину прожигающим взглядом, но Ютланд не поэт, подобрал с земли свой мешок и вернулся к Алацу, снова что-то ему шептал в ухо.
К Мелизенде, чего она так ждала, не повернулся ни разу.
Коротким сном она забылась уже под утро, но сама же и проснулась, едва Ютланд поднялся и начал разжигать костер. Пока он складывал мелкие веточки на красные под толстым слоем пепла угли и терпеливо раздувал огонек, она несколько раз пошевелилась, давая понять, что не спит, но он не воспользовался и не заговорил.
Юлия все еще спит, пару раз дернулась всем телом, застонала так жалобно, что у Мелизенды дрогнуло сердце, но тут же напомнила себе, что эта дура с выменем предательски завладела всем вниманием Ютланда, и сразу ощутила такой гнев, что если им можно было бы убивать, на месте Юлии осталась бы сожженная земля глубиной на длину копья.
Ютланд подогрел мясо и даже хлеб, Юлия проснулась и смотрела испуганно, боясь пошевелиться.
Ютланд широким жестом пригласил ее ближе к костру.
– Ешь, – велел он. – Через час будешь в настоящей безопасности.
– Господин, – проговорила она детским голосом, что не очень вязался с ее развитой крестьянской фигурой, – я уже в безопасности! Я счастлива.
– Будешь еще счастливее, – заверил он.
Мелизенде почудился некий жест в ее сторону, но надменно задрала нос и поджала губы. Слишком легко хочет отделаться, она страдала гораздо больше, теперь ему не удастся вымолить ее прощение так легко, она и слова не скажет… по крайней мере, до обеда. А то и до ужина.
Юлия ела быстро, пугливо поглядывая по сторонам, чувствует тяжелое напряжение, но не понимала, что и почему, только съеживалась и втягивала голову в плечи.
Мелизенда к завтраку едва притронулась, холодная и высокомерная, всем видом показывала сильнейшее нетерпение и желание поскорее оказаться отсюда подальше. Молча ждала, пока Ютланд седлал Алаца и коня для Юлии. Сама она села позади Ютланда, держаться старалась за его пояс так, чтобы он ощущал ее брезгливейшее отвращение и полнейшее нежелание к нему притрагиваться.
Хорт смотрел на всех озадаченно, но по своему обыкновению помалкивал и даже сторонился, как Мелизенды и Юлии, так на всякий случай и Ютланда, темного, как грозовая туча.
Конь под Юлией после ночного отдыха оказался вообще резвым, с огромным удовольствием пошел сразу в галоп, долго несся с Алацом ноздря в ноздрю, стараясь перегнать. Ютланд пожалел его и придержал своего скакуна, пусть простая конячка потешится. Юлия держится в седле умело, чувствуется деревенская закалка, когда дети с детства пасут гусей, потом овец и коров, объезжают коней, купают их в озерах и вообще носятся наперегонки даже без седел.
Мелизенда сделала вид, что едва не упала на землю, Ютланд немедленно остановил коня и пересадил ее впереди себя, несмотря на ее чересчур громкие и фальшивые протесты.
Еще полчаса быстрой скачки, холмы ушли вниз, а перед ним открылось огромное ровное пространство, а там, как гора, высится высокий город из белого камня, каждый ярус домов выше предыдущего, там шесть ярусов, а в центре исполинский дворец наподобие столба, украшенного колоннами, что толще дуба в три обхвата, балконами, перекидными мостиками между башенками…
Мелизенда надменно морщила нос, чувствуя смятение варвара, а он после минутного колебания бешено вскрикнул, и конь под ними рванулся с такой силой, что Мелизенду прижало к груди Ютланда, как лист дерева, подхваченный ветром.
Он прямо и бесстрашно смотрел поверх ее головы. Она некоторое время делала вид, что не в силах преодолеть напор встречного ветра, но дикарь не понял и не воспользовался поводом помириться, сидит, как деревянный, даже не щурится, хотя ресницы его трепещут под ударами ветра.
Город вырастал, пугающе огромный, а когда они приблизились к воротам, стало понятно, насколько же они огромные в самом деле, и не такие, как в Артании, когда между двух стен, а эти ворота в стене снизу, где пройдут пятеро всадников стремя в стремя с поднятыми кверху копьями.
Сейчас створки распахнуты настежь, нескончаемым потоком в город тянутся подводы с продовольствием из окрестных сел, а из него везут на телегах металлическую посуду, украшенную чеканкой, дорогие ткани, доспехи, оружие, рулоны тонко выделанной кожи…
Стражи издали уставились в приближающуюся пару на худом коне, один спросил лениво:
– Кто? По какому делу?
Ютланд открыл было рот, чтобы объяснить, что это не их собачье дело, но Мелизенда живо прощебетала:
– Я – Мелизенда, двоюродная племянница князя Гуцурла!.. Моя свита была перебита, я спаслась чудом. И теперь спешу укрыться у своего дяди.
Ее рассматривали с интересом, один наконец кивнул.
– Слезай, побудь здесь. Сейчас мы пошлем одного во дворец. Но горе тебе, если правитель Говерл не признает тебя племянницей…
Они грубо расхохотались, Мелизенда поколебалась, затем заявила с достойной надменностью:
– Нет, меня доставит этот пастух. Дядя, возможно, захочет дать ему пару монет за то, что привез меня сюда.
Страж хмыкнул.
– Доставить тебя во дворец сможем и мы. А пастух получит награду от нас…
Второй сказал со смехом:
– Мы его не тронем и пальцем! Разве этого мало?
Она сказала решительно:
– Отвезет меня он! А если хотите со мной спорить, что ж, у дяди характер крут, знаете. Я скажу, как вы мне грубили.
Они переглянулись, посерьезнели, один сказал со вздохом:
– Ладно, я поеду с вами. Так, на всякий случай… Но убью вас обоих, если князь вас не признает.
– Хорошо, – сказала она.
Страж отправился к коновязи, Ютланд молча и с равнодушным видом ждал, пока он взберется в седло, двигается, как беременная женщина, а еще воин, позор, наконец тот разобрал повод и, кивком велев следовать за ними, поехал в город.
Едва миновали пару кварталов, Ютланд сказал Юлии:
– Все, ты в безопасности.
Она прошептала счастливо:
– Спасибо, господин…
– Езжай к городской управе, – велел он. – Расскажи все. Тебе помогут, устроят на жилье, дадут работу.
– Спасибо, господин!
Она начала слезать с коня, но Ютланд шлепнул его по крупу.
– Конь твой.
– Ох, спасибо, щедрый господин! Спасибо за щедрость и великодушие, которое я никогда-никогда не забуду!
Мелизенда позеленела от ярости, эта молодая корова снова поклонилась так низко, что обе спелые груди вывалились из разорванного ворота платья.
Ютланд вскинул руку в прощании, конь Юлии сразу пошел галопом по узкой улочке, пугая народ, а Ютланд повернул коня и поехал за нетерпеливо ожидающим их воином.
Мелизенда украдкой следила за артанином, тот едет по широкой шумной улице, абсолютно не обращая внимания на пестро одетых людей, на роскошные украшения на стенах домов, на фонтаны на перекрестках, на величественные статуи посреди площадей, не слушает выкрики зазывал, водоносов, торговцев…
Наконец улица вывела на самую огромную площадь, вымощенную ограненным булыжником. Копыта при каждом шаге начали со звоном высекать длинные багровые искры.
На той стороне площади за высокой железной оградой возвышается тот самый дворец, что так поразил его издали. Сейчас еще величественнее, стены сложены не из кирпича, а из огромных каменных глыб, обтесанных умело и очень точно, между ними не просунуть и конского волоса.
Страж городских ворот поскакал вперед, что-то сказал охраняющим ворота дворцового сада. Там переговорили между собой, один с той стороны вскочил на коня и понесся прямо по широкой аллее, обрамленной с обеих сторон роскошными цветниками.
Страж медленно взялся за рукоять меча и с нехорошим скрипом потащил его из ножен.
– Ну, – произнес он с угрозой, – надеюсь, вы лжецы…
Мелизенда произнесла надменно:
– Почему тебе так хочется нас убить?
– А что, я зря сюда мчался? – отпарировал страж. – Играл бы сейчас в кости…
Вскоре с той стороны показался тот самый всадник, он издали махал руками, а когда оказался у ворот, прокричал с досадой:
– Я же сказал, чтоб открыли ворота!..
Мелизенда спросила:
– Дядя меня узнал?
– Да, – ответил всадник, – правитель Говерл сейчас смотрит на вас с вон той башни!
Страж раздраженно задвинул меч обратно, развернул коня и понесся обратно к городским воротам. Ютланд с холодным лицом взял Мелизенду обеими руками за талию и сделал движение опустить ее на землю.
– Ну, – произнес он, – все в порядке, ты у своих.
Она вскрикнула:
– Не смей!.. Ты должен передать меня из рук в рук моему дяде!
– Да какая разница, – сказал он.
– Большая! – сказала она рассерженно. – Здесь я все еще… в опасности.
– Какой? – спросил он, но тут же пожал плечами. – Хорошо, как хочешь.
– Да, хочу!
– Ладно, ладно…
Он пустил коня вперед, одну створку приоткрыли для них, но и этого было бы достаточно, чтобы там проехало четверо всадников. Аллея показалась шире дороги, что ведет в Арсу, а дворец вырастает с каждым конским скоком, и Ютланд видел, что все еще крупнее и массивнее, чем он думал: колонны не в три обхвата, а в пять-шесть, ворота в дворец рассчитаны на великанов, а стены покрыты выпуклыми изображениями битв героев с чудовищами.
Она не вытерпела, повернулась и взглянула в его ничего не выражающее лицо.
– Ты мог представить такую красоту?
Из ворот быстро вышел пышно одетый мужчина с седеющей головой, весь в золотом шитье, золотых украшениях, цепях из серебра и золота, с множеством драгоценных камней, усеивающих воротник обе полы. Даже сапоги из тонкой кожи украшены драгоценными камнями.
Он протянул в их сторону руки в великом изумлении.
– Мелизенда!.. Моя дорогая девочка!
– Дядя! – вскрикнула Мелизенда подчеркнуто счастливо. – Мой дорогой дядя!
Ютланд осторожно опустил ее на землю. Она бросилась пышно одетому родственнику на шею, они обнялись, он расцеловал ее в обе щеки, затем отстранил на расстояние вытянутых рук и с беспокойством всмотрелся в ее лицо.
– Бедная девочка, – произнес он встревоженно, – что стряслось? Ты выросла, но так похудела…
Она сказала весело:
– Все хорошо!.. А подробности расскажет…
За ее спиной прогремел быстро удаляющийся стук копыт. Она обернулась в предчувствии беды. По широкой аллее, усеянной цветами, стремительно уносится всадник на худом черном коне, а впереди, вызывающе натягивая шкуру ребрами, бежит его худющий хорт.
Ворота дворца они проскочили прежде, чем она успела открыть рот для возмущенного визга, пересекли городскую площадь и пропали на той стороне в теснине улиц.
Дядя сказал добродушно:
– Что, благородный герой отказался от награды?.. Артане – народ гордый. Это же артанин, верно?
– Артанин, – вскрикнула она в отчаянии. – Дядя, его нужно задержать!
Он покачал головой.
– Как?
– Да как угодно!..
– Учитывая его скорость, – объяснил он, – артанин сейчас уже в городских воротах. А дальше простор и тысяча дорог. Его уже никто и ничто не остановит.
– Но почему, – прошептала она, и слезы начали закипать в глазах. – Почему так…
– Когда я вижу такого, – сказал дядя ласково, – я знаю, на что он способен. Пойдем в дом, дорогая…
Она опустила голову и сжала кулачки. Во рту появилась такая горечь, словно долго жевала старый лист полыни.
Слезы накопились мгновенно, тут же прорвали запруду и хлынули по щекам.
* * *
