Юрий Никитин «Троецарствие»
Серия «Троецарствие»
Часть вторая
Часть третья
Куявия
Очаровательным женщинам: Татьяне, Лиске, Anais, Pearl, Karele, Нечто Рыжей, Суламифи, Ruth, Сударушке, Инне Tiggi, Mar – чье присутствие смягчает суровые правы буйной Корчмы http://nikitin. wm.ru/ – с любовью и нежностью!
* * *
Часть вторая
Глава 11
Ратша и Добронег старательно осмотрели стену и ворота, перекрывающие единственный вход в Долину, а потом взяли десяток лучших скалолазов и отправились осматривать подступы к ней. Уязвимых мест отыскалось немало, на другой день взяли с собой едва ли не половину всех мужчин, готовили запасы камней на карнизах, что нависают над узкими горными тропами, в трех местах разрушили мостики над пропастями.
Кузнецы спешно переучивались ковать наконечники для стрел и копий, боевые топоры, охотники привезли тяжелые веревки, их закрепили над узкими горными тропами. Деревянные щиты трещали под напором собранных камней.
Прилетел Чудин, дракон долго отлеживался, потом уполз в нору, даже не стал есть, а Чудин торопливо доложил, что войска артан уже начинают накапливаться в предгорьях. Народ тут же потянулся к единственной дороге, сотни человек карабкались на скалы и готовили там глыбы для сбрасывания на голову артанам.
Большинство жителей Долины все же сомневались, что артане окажутся настолько безумными, что решатся карабкаться в эту верхотень, где ничего не обретут, а потеряют очень много. К тому же, если Куявию захватили, Долина Иггельда долго не продержится без подвоза продовольствия снизу. Сейчас, кстати, Иггельд отрядил все обозы и велел наполнять все подвалы, все склады, все зернохранилища, собрать весь скот, который удастся отыскать в окрестностях.
И все-таки Иггельд видел, что многие все еще не верят. Подчиняются, строят ловушки и засады, смешно пробовать защищать Долину с мечами в руках против всего артанского войска, но уж не настолько же артане свихнулись, не настолько… Не могут, захватив богатейшую страну, еще и пытаться покорить этот жалкий клочок высоко в горах, где славы не добудешь, а жизнь потеряешь.
Хорошо, никто не предавался отчаянию, хотя этого он боялся больше всего. Отступать некуда, здесь как в мешке: сзади полукругом каменная стена, что защищает Долину от северного и восточного ветра, справа и слева – отвесные горы, а единственная извилистая дорожка ведет по краю бездонных пропастей, оттуда и должны прийти артане, если уж совсем опьянели от запаха крови.
К счастью, больше всего в Долине оказалось все же тех, кто негодовал, приходил в ярость, спешно готовил доспехи и оружие. От них шли такие волны свирепого гнева, что лица горели, как железо в огне. Люди словно очнулись, и если в остальной Кулиш состязались в равнодушии к отчизне, то здесь как бы собралось все, что было в куявах достойного и некошелькового.
Долина бурлила, Иггельд всюду, куда ни шел, натыкался на толпы народа. Все с криками и воплями требовали оружия, работы по укреплению стен и ворот, многие уже в доспехах и с оружием, готовые прямо сейчас в бой с ужасными артанами.
– Все успеваем, – уверял Иггельд. – Все успеваем!..
– Но если артане нагрянут прям завтра?
– Им еще неделю подниматься по горным тропам, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал как можно более весомо. – Да и то на пути у них – несокрушимый Город Драконов! Вы же помните, что это за крепость? Не тревожьтесь, занимайтесь своими делами. Вспомните, кто сюда пришел в эту Долину? Не за богатством, не за легкой жизнью! Сюда шли такие же сумасшедшие, как и я сам. Мы сами создали этот мир, и потому он нам во сто крат дороже, чем тем из равнинников, кто жил на всем готовом, созданном их родителями, дедами, сотнями поколений предков!.. Мы будем за него драться до последней капли крови! И ничем нас не прельстят, не сманят, не поколеблют! Укрепитесь духом, мы – непобедимы. С чем бы артане ни пришли, уйдут с позором.
– Если еще уйдут! – крикнул Шварн весело.
Из толпы выкрикнули:
– По нашим тропам?..
– Сюда половина дойдет, – крикнул голос, Иггельд узнал Якуна, – обломают зубы, а на обратном пути сгинут остальные!.. Укрепимся духом!
Вскоре в Долину прибыли неожиданные гости: десяток крепких мужчин, опытных в сражениях, бывалых, тертых. Двое еще не совсем оправились от ран, хотели долечиться здесь, ждать не могли – артане вот-вот могут отрезать последний путь. Потом такие одиночки и малые группы начали прибывать все больше и больше. Еще раньше слух о готовящемся захвате артанами Города Драконов прокатился по окрестностям Куябы, и теперь те из отважных, кто не смирился с захватчиками или же порвал с ними только сейчас, спешили собраться на этом последнем клочке куявской земли, где еще не ступала нога артанского воина.
Многие поднимались в Долину настолько нагруженные оружием, доспехами, что Иггельд диву давался, как сумели пробраться и провести тяжело груженные подводы. Последними прибыли обозы с зерном, их успели собрать в дорогу буквально за сутки до появления артанских передовых отрядов у подножия гор. Дорога перекрыта, а в Долине, зная это, с лихорадочной поспешностью укрепляли крепость, таскали на стены и крышу камни, бочки со смолой, связки длинных стрел и дротиков.
* * *
Утром Блестка вышла, как обычно, в оковах и наблюдала сверху за женщинами, вздрогнула, сзади неслышно подошла Пребрана, та самая немолодая женщина, что в первый день встретила ее так благожелательно. Сейчас она посматривала с осторожностью, помнила и про Петрону, и про выбитые зубы Сбыслава, сказала, почти запинаясь:
– Я вижу, женщине все-таки трудно без привычного дела… День тянется, солнце не так светит, хлеб кажется пресным… Я не хочу тебя ни к чему принуждать, да и никто не хочет… хозяин уже сожалеет, что тогда так сказал насчет работы…
Блестка спросила настороженно:
– Он так сказал?
– Нет, – ответила Пребрана поспешно. – Он молод и горд, ему трудно признаваться, что был… не прав, для молодых это очень болезненно…
Ее глаза быстро скользнули по лицу Блестки, похоже, эти слова относятся и к ней, Блестка стиснула челюсти, спросила сухо:
– Тогда откуда такой вывод?
– Я его знаю давно, – ответила Пребрана. – Он чист и прост, по нему все и так видно. Если хочешь чем-то заняться… если хочешь чем-то заняться сама, то спускайся в зал к женщинам. Там не только наши, из других домов приходят красавицы, шьют, поют, поглядывают на хозяина. Вон там чинят старую одежду, шьют новую. Если хочешь, можешь помочь печь хлеб или жарить мясо. Все какое-то занятие. Подумай!
Блестка кивнула.
– А что думать? Я сама хотела чем-нибудь заняться. Правда, я предпочла бы с лошадьми…
– Лошадей у нас нет, – ответила Пребрана почти с испугом. Поправилась: – Почти нет. Кормить тут нечем, а если что тяжелое перевезти, то у нас драконы.
– Драконы, – протянула Блестка. – А вас, женщин, к драконам не подпускают?
– Ни за что, – испугалась Пребрана. – Там и мужчины порой… Не все могут, не все! К тому же у нас драконы на свободе, не так, как в Городе Драконов.
– Я видела одну женщину на драконе, – заметила Блестка.
– Так то Яська, – протянула Пребрана. – Это совсем другое…
– Почему?
– Потому что это Яська, – объяснила Пребрана. – Ей тоже пришлось пережить немало, она вся – свернутый в кольцо стальной меч! Только отпусти – развернется со свистом. Ее слушаются драконы и сторонятся мужчины.
– Но если она сумела…
Пребрана покачала головой.
– К Яське у него отношение особое. Он ее любит, ей позволяет. Других женщин к драконам не подпустит. Так что о драконах забудь.
– Хорошо, – обронила Блестка с холодком в голосе. Стало горько, еще не поняла, почему, решила было, что из-за драконов, ведь на этих крылатых жабах она смогла бы улететь, поэтому Иггельд ее к ним ни за что не подпустит. – Я приду… когда восхочу.
Пребрана подняла брови, переспросила тревожно:
– Когда… когда что?
– Когда изволю, – объяснила Блестка любезно, но улыбнулась ей, устрашив слегка, растянув губы и по-волчьи показав острые зубы.
Ей принесли обед, а потом она точно так же дождалась ужина. Все это время жаждалось спуститься, сесть к женщинам и погрузиться в привычный быт, когда пальцы что-то шьют, штопают, чинят, сучат нить, вышивают, а уши ловят все новости, сплетни, смешки, кто-то затягивает тихонько песню, еще робко, пугливо, но в душе вздрагивает струнка, тут подхватывает другой голос, третий, и вот уже и сама подпеваешь сперва слабеньким голоском, потом он крепнет, в нем откуда-то берутся силы, которых только что не было…
Спать легла сразу после ужина, чтобы поскорее прошла ночь, а с утра проснулась пораньше, но выждала, неспешно позавтракала, еще нарочито замешкалась, а по коридору пошла с замедленностью движений, погромыхивая тяжелыми цепями. Женщины внизу сразу притихли, вообще их стало втрое меньше, явно Пребрана сообщила, что свирепая артанская волчица спустится к ним, как только восхочет или даже изволит. Блестка на всякий случай остановилась наверху лестницы, посмотрела по сторонам, зевнула с полным презрением к этим существам, потом так же медленно пошла по ступенькам.
Цепи уже не звякали, а грохотали при каждом шаге. Женщины пугливо вздрагивали. Блестка рассматривала нижний зал с любопытством, но лицо держала непроницаемым, да не увидят эти свиньи на ее лице интереса к их жалкой жизни. Здесь все огромное, просторное, в левой стене вовсю полыхает очаг, на металлическом штыре чуть раскачивается большой котел, в нем булькает, брызги плещутся через черный чугунный край. Угли зло шипят, плюются в ответ сизыми дымками.
Все из камня, огромных глыб, только пол из дерева. Она прислушалась к своим шагам, толстые доски на таких же каменных плитах, а то и вовсе дом поставлен на сплошной скале. Несколько шкур на полу, в основном возле окон. Там же столы и широкие лавки со спинками.
Две женщины разделывают мясо, одна возле окна подслеповато штопает одежду, еще две быстро-быстро орудуют спицами, вяжут что-то длинное – не то одеяло, не то рубашку для великана.
Пребрана поспешила Блестке навстречу, но помочь сойти с лестницы не успела, зато повела к самым опрятным молодым женщинам со спицами в руках. Те умолкли и уставились на нее испуганными глазами. Цепи зловеще звякали даже на ковре и на шкурах. Блестка про себя злобно улыбнулась, видя, как побледнели эти хорошенькие, чистенькие, как круто сваренные яички, женщины, такие домашние и такие нежные.
Пребрана усадила ее рядом с собой, некоторое время наблюдала, как артанка управляется с одеждой, потом ушла, с ее уходом стало еще тише. Блестка ловила бросаемые исподтишка испуганно-любопытные взгляды, но едва поднимала взгляд, все поспешно опускали головы.
– Ладно, – сказала она громко, – я хочу, чтобы всем все стало ясно. Я артанка, я в плену. Я буду делать здесь ту работу из предложенной… которую изволю делать. Какую не изволю – никто меня не заставит. И так до тех пор, пока меня не выкупят или сюда не придут конные тысячи героев и не сожгут здесь все и всех!
Они совсем притихли, у одной спицы вывалились из рук. Блестка пожалела, что сказала так резко, эти бедные и слабые, как беззащитные овцы, существа вообще помрут от страха. Даже Пребрана сжалась у очага, плечи ее поникли, она бросала на Блестку угрюмые и вместе с тем испуганные взгляды.
До обеда они не перемолвились ни словом, и только во время еды, а Блестка изволила разрешить поставить ее миску здесь же, Пребрана осторожно задала ей пару вопросов, в любой момент готовая нарваться на артанскую грубость. Блестка отвечала мило, щебечущим голосом, часто улыбалась, и хотя улыбка адресовалась не ровням, а слугам, все равно все постепенно ожили, осмелели, начали разговаривать, правда только друг с другом, потом решились робко спрашивать что-либо у нее, сами ужасаясь своей смелости и безумной отваге.
В то же время эти женщины по куявской болтливости проговаривались о многом, за что Иггельд их убил бы на месте. А Блестка задавала вопросы осторожно, окольно и скоро уже знала как количество мужчин в доме-крепости, так и толщину стен, откуда подается вода, есть ли еще другие входы в эту Долину, смогут ли выдержать долго осаду, если артане в самом деле придут и перекроют единственную дорогу.
Кое-что уже знала, но со жгучим интересом слушала, что у Иггельда этот дом совсем недавно. Сперва для него домом была только пещера поблизости, ей из окна указали далекую щель в горе и объяснили с гордостью, что их хозяин раньше жил там только со своим драконом. Она пыталась представить себе это, плечи сами по себе передернулись. Не всякий артанин, призналась неохотно, сумел бы выдержать такое испытание. В течение года этот сумасшедший жил только охотой, стрелял горных козлов и кормил молодого дракончика, потом охотились уже вместе, и только когда дракон научился летать, они сумели оказать ряд услуг князьям и берам, те начали расплачиваться с Иггельдом золотом. Потом к нему потянулись такие же сумасшедшие, тоже поселились в пещерах.
Самое удивительное, что Иггельд оставался удельным хозяином, податей в казну не платил, власти куявского тцара не признавал, но, когда началось нашествие артан, недолго оставался безучастным. Правда, артане успели захватить половину Куявии, прежде чем он впервые для пробы пролетел над их войсками, они пустили в его дракона стрелы, и с того дня началась и его война с захватчиками.
Иггельд, как узнала сразу же в первый день, не только не женат, но почти не общается с женщинами. Здесь их немного: жены слуг да человек пять служанок, что проводят ночи больше в помещениях для солдат, чем в своих постелях. Хозяйство запущено, присматривает за ним Пребрана, но это не ее дом, она мать смотрителя драконов Шварна, живет в его доме, а сюда приходит по просьбе самого Шварна, тот Иггельда любит, просто обожает. Потому огромный дом-крепость выглядит старым и обветшалым, хотя построен, как уже объяснили раньше, совсем недавно.
Блестка, хотя никогда не жила в таких каменных хоромах, сразу же прикинула, что здесь надо убрать, переставить, где почистить, где прорубить добавочные окна, а где постелить ковры на пол или повесить на стены. Все это сделать легко, у хозяина этой Долины, как шепотом переговаривались женщины, уже есть несметные богатства, он их добыл, когда на своем драконе влетел во владения одного злого мага и сокрушил его, воспользовавшись внезапностью. За этот подвиг остальные маги позволили ему взять все сокровища и к тому же обязались помогать ему. Это сделать легко, Долина просматривается с двух башен, так что маги могут как наслать сюда снежную бурю, так и убрать ее, могут открыть в недрах гор целебные ключи и вывести на поверхность или поглотить их Но пока что они сумели выдавить к самой поверхности залежи золота, железа и меди.
Раньше этот Иггельд не смог бы заманить сюда людей, а сейчас приходят сами, просят дозволения поселиться на его земле. Приносят присягу верности, платят налоги, а взамен он клянется защищать все рудники и дома, что расположены по всей, отныне его, Долине.
Блестка украдкой посматривала по сторонам. Иггельд не появлялся. Либо в пещерах со своим драконом, подумала она зло, либо носятся над облаками, высматривают продвижения артанских войск, расположение их лагерей. Сердце сжалось от зависти, вспомнила, как много видно с драконьей спины, даже крупные города видно целиком, а если подняться выше, то даже города оттуда не больше, чем грязные миски, разбросанные по необъятному зеленому полю, изредка расцвеченному голубыми пятнышками озер и синими прожилками рек.
К ужину женщины осмелели, начали переговариваться робкими птичьими голосами и друг с другом, на нее поглядывали искоса, пугливо, готовые умолкнуть в любой миг. Блестка сперва делала вид, что не замечает их, потом, когда они чуть освоились с ее присутствием, попросила одну дать ей иглу потолще. Бедняжка так испугалась, что сама исколола себе пальцы дрожащей руки. Над нею сдержанно похихикали, улыбнулась и Блестка, это как прорвало плотину, со всех сторон ее засыпали вопросами, она отвечала легко, шутливо, женщины осмелели, начали придвигаться ближе, донельзя гордые собой, что не страшатся находиться рядом с ужасной артанкой из страны чудовищ и людоедов, где не знают вина, не едят свинину и убивают всех, кто умеет читать и писать.
Иггельд появился ближе к ужину, мрачный, в почерневших от копоти доспехах, усталый. Блестка рассмотрела на нем посеченные латы, и в груди так остро кольнула тревога, что сама смутилась, застыла с иголкой в руке. Уж не беспокоится ли она о его здоровье? Или только хочет, чтобы дожил до того дня, когда передаст ее на руки брату?
Женщины быстро накрыли на стол, Иггельд быстро ел, запивая вином, с ним за стол сели Ратша, Апоница и еще двое невысоких крепко сбитых воинов. Может быть, и не воины, но всех крепких мужчин она определяла как воинов, иначе что за мужчины, они пили и ели, почти не отставая от Иггельда, повеселели уже после первого опустевшего кувшина, только Иггельд оставался мрачным.
Блестка услышала сочувствующий голос Ратши:
– Все еще ничего не слышно?
Иггельд потемнел, залпом выпил чашу вина, отшвырнул.
– Все, не наливай мне больше!.. Да, известно только, что она хотела увидеть самого Придона. Возможно, даже попыталась бы напасть… Сумасшедшая! Это же значит, ей пришлось не только летать над их воинским станом, но летать очень низко.
Один из воинов заметил:
– Но если бы даже как-то сбили дракона… ну, катапультой, к примеру, то ты бы заметил хотя бы его тушу. Такое и не заметить? Даже пусть посреди их лагеря?
Иггельд сказал зло:
– Это же вечно голодные артане! Они могут расчленить и растащить дракона на кусочки быстрее, чем муравьи растаскивают жабу.
– А кости?
– Кости рассмотришь только в чистой степи, а не в артанском лагере. Там сотни подвод, шатров, шалашей, какие-то ямы… Эх, Яська, Яська…
Ратша сказал утешающе:
– Она у тебя огонь-девка. Не хорони раньше времени. Такие так просто не гибнут. Давай сделаем вот что… У тебя в плену знатная артанка, у артан – Яська.
– В плену?
– Предположим, – сказал Ратша терпеливо, – что Яська просто попала в плен. Можно обменяться.
Пальцы с иголкой застыли, Блестка ощутила, как остановилось ее сердце. Кто эта Яська, из-за которой так страдает ее похититель? Не жена, женщины сказали, что он не женат. Вообще-то у него должна быть красивая жена… Но эта единственная женщина, что летает на драконе, для него значит очень много. Очень, видно по его почерневшему от горя лицу.
В груди разрасталась боль. Почему она не допущена к драконам? Почему не родилась этой Яськой?
* * *
Иггельд быстро помылся, переоделся и вернулся в зал, где все еще сидели воины. Блестка оставалась в дальнем углу с двумя женщинами из соседних домов. Все вышивали и весело щебетали, остальные разбежались раскатывать тесто на другом конце зала, готовить выпечку на утро.
Тяжелые железные кольца растерли ее щиколотки в кровь даже через тонкие голенища сапожек, но сейчас она забыла даже про боль, посматривала на него украдкой, замечала его пристальный взгляд. Иггельд разговаривал со своими воинами, но она все время чувствовала на себе его обжигающий взгляд, от которого по телу прокатывалась странная волна.
Потом к ней обратилась с чем-то Пребрана, Блестка отвечала, заметила, как вздрогнула и напряглась Пребрана, оглянулась, Иггельд подходил к ним, в его глазах непонятное раздражение.
– Спасибо, Пребрана, – сказал он. – Можешь идти. А ты, Артанка, пойдем, надо поговорить.
Пребрана поклонилась и ушла, сразу притихшая, удивив Блестку, только что рассказывала, какой их хозяин добрый, чуткий, отзывчивый, мухи не обидит, а сама как мышь перед драконом.
– А здесь говорить не можешь? – спросила она дерзко, прикусила язык и взмолилась, чтобы он не обращал внимания на ее слова.
Он нахмурился, буркнул:
– Могу, но лучше наедине.
– Как скажешь, – ответила она и добавила язвительно: – Хоз-з-зяин!
Он нахмурился сильнее, взял ее под локоть. Оковы на ногах звякали при каждом шаге, он хмурился, морщился, а когда она невольно прихрамывала, даже сделал движение подхватить ее на руки, но она ожгла его негодующим взглядом. Пока поднимались, она в самом деле чувствовала, что по всему телу разливается усталость. Не изнуряющая, но все-таки хорошо бы добраться до ложа и дождаться, когда явится Сбыслав и снимет это железо.
Оба они чувствовали взгляды оставшихся за столами. Никто не бросил в спину ни единого намека или пожелания, но Блестка ощутила, что все они думают одинаково: этот Иггельд ведет ее в спальню. На ложе. Чтобы овладеть ею. По праву победителя, по праву мужчины, по праву более сильного, по праву хозяина над рабыней, над схваченной в плен – да как угодно, но он в полном праве…
Ее пронзил ужас, в то же время от его крепкой ладони на ее локте по телу прокатилась теплая волна, ударила в ноги. Подниматься по лестнице стало тяжелее, сейчас бы лечь и в изнеможении раскинуть руки.
Она сжала челюсти, выпрямилась и пошла быстрее. Иггельд привел ее в другую комнату, более просторную, с окнами без решеток, уставленную дорогой мебелью. Даже ложе выглядело роскошнейшим, огромным, не меньше дюжины подушек, толстое покрывало…
Блестка презрительно усмехнулась, он проследил за ее взглядом, раздраженно отмахнулся:
– Это не моя прихоть. Так все сделали: и дом, и мебель. Меня просто сюда притащили.
– Ах-ах, – сказала она язвительно, – бедненький! Силой его притащили.
– Представь себе, – сказал он злее. – Здесь нет места для Черныша… Ну да, тебе этого не понять! Садись, давай поговорим.
Сам он остался на ногах, она опустилась в мягкое кресло с удобной спинкой, руки опустила на широкие подлокотники и сразу ощутила себя госпожой, что разговаривает со стоящим перед ней слугой.
– Извини, – произнесла она. – Извини!.. Я не подумала, что для тебя этот Черныш… Я помню, ревела в детстве, когда родители не позволяли мне приводить в мою комнату моего любимого жеребенка. Странно, я его тоже звала то Чернышом, то Чернышиком.
Он скупо улыбнулся.
– Удивительно, у нас так много общего.
– Но теперь мы взрослые, – напомнила она. – Я уже понимаю, что коней нельзя в спальню.
– Нельзя, – ответил он с неохотой. – Но жаль, правда?
Она улыбнулась, и снова он застыл, очарованный. В ее темных как ночь глазах появились крохотные звездочки, засияли, заблестели, и вот эти огромные озера вспыхнули теплым огнем, лицо ожило, губы налились, как поспевшие вишни, стали пурпурными, зовущими, чуть раздвинулись, забавно задираясь уголками вверх. На упругих сочных щеках появились ямочки, нос сморщился, блеснул ряд ослепительных зубов.
Он страшился, что улыбка тут же погаснет, как в прошлый раз, когда она улыбнулась ему, потом взглянула холодно и враждебно, напомнив взглядом, что захватчикам не улыбаются, что улыбнулась нечаянно, невольно и что улыбка предназначалась совсем не ему.
Но сейчас ее улыбка длилась, и хотя он понимал, что снова улыбка не ему, а тонконогому жеребенку детства, но замер и молил судьбу, чтобы этот жеребенок и дальше оставался в этой комнате, как и Черныш, ведь Черныша она уже не боится, даже кормила и чесала, а он к ней подлизывался, что ее привело тогда в восторг…
– Жаль, – согласилась она, голос ее вернулся к обыденности, улыбка наконец медленно испарилась, широко распахнутые глаза не то чтобы сузились, но смотрели теперь в упор, требовательно. – Что ты хотел мне сказать?
Он сжал кулаки: ну как получается, что всякий раз чувствует себя, как будто это он потерпел поражение, а она его вызвала для порки?
– Я послал артанам сообщение, – сказал он коротко. – К ним в плен попал наш человек, я предложил обменять на тебя.
– Ого, – сказала она. – Новость… хорошая. И как это сделаете?
– Я выставил ряд предложений, – объяснил он. – Они привозят Яську, так зовут пленницу, в указанное место, а я привожу тебя. Там и обменяемся. Все получится очень быстро.
– Как? – спросила она. – Отсюда до Куябы…
Она умолкла, он кивнул.
– Угадала. Я отвезу тебя на Черныше. Он пока что единственный из драконов, кто может долететь до Куябы без остановок в пути. Я написал, что Яську должны доставить на ровное поле вдали от города и леса, чтобы там не было никого, за исключением одного человека, помимо Яськи, я не верю артанам… Завтра они дадут ответ и если согласятся, то завтра-послезавтра будешь свободна.
Сердце ее стучало, она наклонила голову, чтобы не увидел смятения на ее лице.
– Спасибо, – произнесла она ровно, – я рада.
* * *
