 |
 |
|
* * *
далее
далее
далее
далее
далее
далее
далее
далее
далее
далее
далее
далее
далее
далее
далее
далее
далее
Глава двенадцатая
КРАСОТА
КРАСОТА
На следующий день, в пятницу, Алёша проснулся, когда солнце уже заглянуло к нему в окно. Он открыл глаза, но вставать не спешил. Он вообще любил иногда полежать и подумать обо всём. А сегодня это особенно нужно было сделать. Потому что, если признаться честно, Алёша просто не знал и не представлял, чем же ему заняться.
Правда, чем? Ружьё ему опротивело после вчерашней глупой стрельбы, да ружьё ведь и не занятие, а так, развлечение. Новый спиннинг? Да, спиннинг был замечательный, но идти с ним на реку, где уже наверняка рыбачит Митька?.. Про Косульку и Фасольку бабушка после той истории уже не заикалась. В лес его одного никто не отпустит, да он и сам не пойдёт...
Что же оставалось? Бродить по саду, сидеть с Бантиком на крыльце или пойти на сеновал и там, лёжа на сене, почитать какую-нибудь книжку? Но что-то Алёша ни на какое из этих дел не мог решиться, а потому продолжал лежать и глядеть в белый потолок.
Но тут вошла бабушка.
— Проснулся? — обрадовалась она. — А я хотела тебя о помощи попросить.
— А что нужно? — спросил Алёша, садясь на кровати.
— Грядки с морковью прополоть, пока дождь не собрался.
Итак, дело Алёше нашлось. И какое дело! Если кто-нибудь думает, что полоть грядки очень просто — пусть попробует... Солнце припекало, было душно, пот стекал по лбу и попадал в глаза, а вырывать сорняки надо было аккуратно, с корешками, которыми они изо всех сил цеплялись к земле.
Алёша шёл по одной стороне грядки, а бабушка Даша по другой. Алёша, конечно, старался, но за бабушкой всё же не поспевал. Наконец, он сказал:
— До чего же вредные! Ведь их никто не сажал, а они вон как лезут!
— Да, внучек, — отозвалась бабушка. — Я когда смотрю на огородные грядки — мне одна и та же мысль в голову приходит...
— Какая? — спросил Алёша.
— Вот так ведь и в человеческой душе: чтобы вырастить хорошее, полезное — сколько потрудиться надо! Как долго надо воспитывать честность, доброту, трудолюбие... А плохие качества — будто сами собой появляются — злость, лукавство, зависть, лень... Но они, конечно, не сами собой, нет...
— А откуда же тогда?
— Их сеет повсюду наш враг, диавол. Нечистый дух, который всегда борется против Бога и хочет человека погубить. И с этими душевными сорняками ещё труднее бороться, чем с огородными. Скажи, что легче вырвать — вот эту травку из грядки, или из сердца обиду на другого человека?
— Конечно, травку, — согласился Алёша.
— То-то и оно... — сказала бабушка. — А всё же и душевные сорняки, которые грехами называются, тоже надо выпалывать...
Так, разговаривая, они допололи морковные грядки и пошли пить компот. И только вошли в дом, как из нависшей тучи сверкнула молния, ударил гром и хлынул дождь. Но шёл он недолго, минут десять. А потом тёмная туча как-то незаметно превратилась в полупрозрачные облака и выглянуло солнце.
Они сидели за столом и пили компот с печеньем и конфетами, которые бабушка вчера привезла из Зелёных гор. Алёша уже хотел было спросить про молоко, но тут вспомнил, что Лиза вчера называла пятницу постным днём и вовремя закрыл уже почти открывшийся рот.
— А на обед я салатик сделаю, — сказала вдруг бабушка, — и макарончики поджарю.
И тут в дверь постучали.
— Войдите! — сказала бабушка. А Алёша загадал: если сейчас придёт Митька, то он сразу встанет и первым попросит у него прощения за всё! Надо же начинать пропалывать свою душу от сорняков!
Но вошла Лиза. Она поздоровалась и спросила:
— А чем сейчас Алёша заниматься будет? Я хотела его позвать погулять.
— Да нет, спасибо, — вежливо сказал Алёша. Чего это он будет с ней гулять по деревне!..
— А мы в храм сходим... Я тебе там всё покажу, — настаивала Лиза.
— А правда, Алёша, сходи, — вмешалась бабушка. — У нас храм древний и красивый...
— Не знаю, — сказал Алёша. Он вспомнил про рыжего сторожа и про то, как он был «немым».
— Нам папа колокольню откроет, — продолжала Лиза. — Мы сможем на самый верх подняться, а оттуда все видно километров на сто!..
На сто километров? Этот аргумент решил дело. Алёша собрался, и они вышли из дому. Лиза направилась было к калитке, но Алёша сказал:
— Погоди, я короткий путь знаю.
Они пошли через сад, пролезли через дыру в заборе, прошли по проулку и скоро были перед храмом. Лиза перекрестилась, Алёша тоже.
Когда они шли по ограде мимо кучи с песком, Алёша увидел, что куклы и песочного городка там уже нет.
— А вон и мой папа... — сказала Лиза.
На ступенях храма стоял сторож. Но вот странно: он был совсем иной, чем в прошлый раз... Алёше поначалу показалось даже, что это другой человек. Его волосы были приглажены, борода причёсана. А самое главное — он смотрел на них и улыбался. Когда кто-то приветливо улыбается тебе со своего крыльца, к нему и в дом зайти приятно.
— Ну, здравствуй, глухонемой Алексей! — сказал сторож, всё так же улыбаясь. — А меня дядя Серёжа зовут. Я Лизин папа.
— Здравствуйте, — сказал Алёша. Он всё же немного стеснялся.
— С чего начнёте-то, Лиза? — спросил дядя Серёжа.
— С чего начнём, Алёша? — спросила Лиза.
— Может быть, с колокольни? — осторожно спросил Алёша.
— Правильно, — засмеялся дядя Серёжа. — Начинать, так с колокольни!
Они обошли храм и остановились перед невысокой дверью. Дядя Серёжа достал связку ключей, нашёл нужный и открыл дверь.
— Только осторожнее там, Лизавета, — строго сказал он. — Близко к краю не подходить, осмотреться и назад, ясно?
Лиза кивнула головой, они вошли в дверь. Перед ними белели каменные ступеньки, уходившие вверх. Лестница освещалась тусклым светом через узенькие редкие оконца в толстых каменных стенах.
Начав подниматься, Алёша сначала попробовал считать ступеньки, но очень скоро сбился и бросил это дело. Они поднимались и поднимались, а ступеньки всё не кончались и не кончались. Кое-где на ступенях были выбоины, и тогда нога оскальзывалась.
Алёша почувствовал, как он устал и запыхался. Но и Лиза тоже устала. Тяжело дыша, она сказала Алёше:
— Ничего... Немного... осталось...
Ступеньки становились всё уже, лестница всё теснее. Но вот вверху показался маленький люк, обитый железом.
— Пришли, — сказала Лиза. — Дай, я первая выйду.
Она поднатужилась и открыла люк. Потом выбралась куда-то наверх, где было светло и солнечно и откуда дул прохладный ветер, и позвала:
— Вылезай, Алёша!
Она подала ему руку и помогла вылезти на колокольню. Большая площадка колокольни была огорожена перилами из свежих досок. На перекладине вверху висело пять или шесть маленьких колоколов. А вокруг...
Алёша выпрямился, сделал шаг — и замер.
Господи! До чего же красива наша земля!.. И почему Лиза сказала, что тут видно всего на сто километров? Конечно, их тут не сто — их тут тысяча, сто тысяч!..
До самого горизонта расстилались нежно-зеленые поля и темно-зеленые перелески; вилась и блестела на солнце река в обрамлении деревьев и кустов, которые отсюда казались игрушечными; туда и сюда пролегали полоски дорог; кое-где виднелись крыши соседних сёл и деревень; а над всем этим простором земли простирался другой простор — небесный. Он был так широк, что на нём свободно умещались сотни облаков и оставалось ещё достаточно места для солнечного света и ясного синего неба...
— А вон там сейчас дождик идёт, видишь? — показала рукой Лиза.
Алёша всмотрелся. Над дальним полем стояла маленькая тучка, и из неё падали на землю серо-голубые прозрачные полосы.
— Лиза, как красиво, — сказал он.
— Красиво, Алёша, — ответила Лиза.
Они помолчали. Уходить отсюда не хотелось, но Алёша почувствовал вдруг, как начинает кружиться его голова. Отчего она кружилась — от высоты? От простора? От ветра, который был здесь сильнее, чем на земле? От волнения, которое он сейчас испытывал? Он подумал, что человеку, наверное, нельзя долго смотреть на такую красоту, да ещё с такой высоты. И тут Лиза сказала:
— Знаешь, а у меня уже голова кружится. Может, будем спускаться?
...Когда они спустились, дядя Серёжа ждал их внизу.
— Ну как? — спросил он Алёшу.
— Да-а... — сказал Алёша.
— Вот и я говорю: красота, потому что Божье творение! Разве человек может такую красоту создать?
— Не может, — убеждённо подтвердил Алёша.
Потом они вошли в храм. В храме было сумрачно.
Внутри ремонт требовался не меньше, чем снаружи. Кое-где храм начали штукатурить, а в одном месте стена была уже побелена.
— Тут делов ещё непочатый край, — сказал дядя Серёжа. — Ну, а главное — алтарь есть, престол освящён и службы идут.
— А где алтарь? — потихоньку спросил Алёша у Лизы.
— Вон там, впереди, — так же тихо ответила она. — Алтарь в храме — главное место. А в алтаре престол. На престоле Сам Господь во время службы невидимо присутствует.
— А это что за стена?
— Иконостас. Он алтарь от храма отделяет. Дверь в середине, видишь, — это Царские врата. А от них по бокам — северные двери и южные. Конечно, в нашем иконостасе икон пока не очень много, зато... Зато у нас батюшка хороший!
— А я знаю, его отец Михаил зовут, — похвастался Алёша.
— Бабушка сказала?
— Нет, священник в Зелёных горах.
— Это отец Василий, — сказала Лиза. — Пока у нас в Блинках храм не открыли, по воскресеньям все туда ездили, в Зелёные горы.
Они вышли из храма. День перевалил за свою половину и был в самом разгаре. Пели птицы на деревьях вокруг храма, в траве стрекотали невидимые кузнечики. Алёша снова представил, как все эти деревья и луга выглядят с высоты — и у него опять слегка перехватило дух. Неужели это они с Лизой совсем недавно стояли на такой громадной высоте, а мимо них проплывали серебристые облака?
Всё-таки молодец Лиза, что привела его в храм! Алёша повернулся к ней и сказал с благодарностью:
— Здорово на колокольне было, да?
— Только страшновато немножко, — ответила Лиза, принимая его благодарность.
Мы благодарим каждого пользователя, внесшего посильный вклад в развитие сайта. Спасибо за помощь!
Понравился сайт? Внесите вклад в его развитие, пожертвовав любую сумму на один кошелёк:
Серия «Троецарствие»
