Часть вторая
Часть третья
Придон
Придон - великий герой, добывший меч бога Хорса, только в сердце его кровоточит глубокая рана. Он страдает от любви к прекрасной куявской царевне Итании, за одну улыбку которой не пожалеет и жизни.
Моим друзьям и недругам, с которыми так славно проводим время в Корчме!
Часть вторая
Глава 5
Военачальников трясло, когда вспоминали про всевидящее око Рода. Если Род будет судить эту схватку, то возьмет сторону куява, ибо артане опустошили страну, залили кровью и оставили за собой пожарища, пепел и горы трупов.
Да и каждый артанин знал не только своих героев, но и самых известных богатырей других стран, так что имя Дуная было известно всем. Правда, особыми подвигами именно на поле боя он не отличился, но находились свидетели, видевшие, как он брал на плечи коня со всадником в полном облачении и бегал по двору, прыгая через накрытые столы и лавки, полные пирующих гостей. Он завязывал узлом железные столбы, а Вяземайт рассказал, что был свидетелем схватки Дуная с десятком вооруженных беричей, что не уступили ему дорогу. Он разбросал их голыми руками, а когда они схватились за мечи, попросту расшвырял их, как котят. Последнего, посмевшего ударить его по лицу, ударил о стену с такой силой, что на землю упала кровавая лепешка, а на стене осталось кровавое пятно вперемешку с мозгами. И ко всему еще, непрестанно упражняясь, он владел всеми видами оружия, как никто во всей Куявии.
Аснерд хмурился, жалел, что не он принял вызов, слишком уж быстр Придон на решения, так нельзя мудрому вождю. Уж он-то, знающий все трюки куявов, сумел бы выстоять и дать отпор…
Придон выслушал, они до полуночи сидели в его шатре, ужинали, пили освежающий сок, покачал головой.
– Нет, Аснерд, здесь что-то не то.
– Колдовство?
– Возможно, – сказал Придон задумчиво. – Но возможно, и нет.
– Ты о чем?
Придон наморщил лоб, взгляд стал отсутствующим. Не глядя, нащупал кувшин, темная струя тугой дугой устремилась в кубок, с тем же отсутствующим видом осушил и, лишь когда в кулаке затрещало, опомнился, разжал ладонь. На столешницу упал, жалобно звякнув, смятый кубок.
– Дунай стал другим, – сказал он медленно. – Я это ощутил, хоть и не знаю как. В нем силы намного больше, чем было. Но это другая сила… Не та, прежняя, ярая, когда звон железа, кровь и треск костей, а как будто совсем другая. Будто взрослая, а мы, значит, не взрослые, понимаешь?.. да ладно, я сам не понимаю. Но тебе не выстоять, Аснерд.
Аснерд хмыкнул:
– А тебе? Я ж тебя одной рукой в бараний рог согну!
– Аснерд, я против силы Дуная выставлю свою силу. Тоже… другую.
* * *
Ночью удальцы не спали от нетерпения, ходили к воротам и осматривали площадку. Едва забрезжил рассвет, два десятка самых горячих уже убирали перед воротами камешки, даже самые мелкие уносили и зашвыривали подальше. Утаптывать не пришлось, здесь дорога широкая, вытоптанная до твердости камня. С ворот хмуро наблюдала стража, кто-то начал отпускать ехидные замечания, но потом послышался шум, вскрик, плаксивый голос загнусил, что это же артане, за что его так, приоткрылась калитка, вышел кряжистый воин в легких доспехах.
Вместе с артанами он принялся осматривать площадку, чистить, вскоре его можно было отличить только по доспеху. Глядя на него, еще двое со стены осмелились выйти и, сгорая от ужаса и предвкушения хвастовства перед знакомыми, тоже осматривали место, подбирали камешки и отбрасывали как можно дальше.
Места очистили столько, словно в самом деле сойдутся в схватке сто на сто человек. Артане и трое куявов уже деловито обсуждали все виды двобоя, когда при сшибке на конях чаще всего бойцы отделываются сильными ушибами при падении с коня, на том схватке и конец, ибо поединщик еще пару суток не встает с постели, а вот пешие дерутся обычно насмерть. Если же двобойцы сойдутся не на булавах, палицах или шестоперах, а как вот сейчас артанин наверняка выйдет со своим страшным топором, а куяв – с рубящим мечом, то один умрет еще здесь, на месте схватки.
Солнце поднялось из-за далеких гор, артанский лагерь едва ли не целиком передвинулся к воротам, на высоких белых стенах стало черно от куявских одежд. И хотя все одеты по-куявски ярко и пышно, но в сравнении с чистым синим небом и белой стеной их одежды показались артанам траурными, и они заговорили обрадовано, что это хороший знак, Род показывает, кому придется проливать слезы и погрузиться в печаль.
Воздух был чист и резок, ветерок пронесся высоко, исчез, в синем небе пролетела стая галок, сделала круг, снизилась и еще раз пролетела над головами, рассматривая необычное скопление народа. Старые опытные воины снова радостно заговорили, узрев добрый знак со стороны вещих птиц. Громко и торжественно пропела боевая труба, тут же застучал большой воинский бубен.
Придон вышел из лагеря, артане ударили в щиты, а на стене разочарованно засвистели. Калитка в воротах приоткрылась, Дунай вышел боком, пригибаясь, едва-едва протиснулся, хотя через эту калитку мог бы проехать всадник на коне. Дверь за ним тут же захлопнулась, слышно было, как с металлическим лязгом вошли в петли засовы.
Дунай показался еще огромнее и страшнее, чем вчера.
Придон не смотрел на Дуная, глаза жадно шарили взглядом по стене. Среди горожан немало женщин, то ли сами протиснулись, то ли их трусливо выставили вперед, в надежде, что в женщин стрелять не станут, много совсем молоденьких, могла бы и его Итания явиться, посмотреть, ведь ради нее этот бой, ради нее он сам принял вызов, в надежде увидеть ее еще раз хотя бы вот так, издали, на стене среди врагов…
Когда он вошел в круг, вздох пронесся по толпе на стене и воротах. Солнце играло на голых плечах артанина, блестящих, округлых, черные как смоль волосы падают на плечи, на лбу перехвачены стальным обручем с красным камнем над переносицей.
По артанскому обычаю он вышел обнаженным до пояса.
Широкий кожаный пояс стягивал тонкую талию, почти девичью, тугие валики мускулов казались вырезанными из темного дерева. Кожаные штаны плотно облегали мускулистые ноги, сапоги тоже простые, без металла и даже без шпор. В правой руке он держал артанский топор, на локте левой руки – круглый металлический щит. Он казался слишком молодым для схватки с таким железным чудовищем, на стене затихли выкрики.
Дунай сделал три шага навстречу, он был в стальных доспехах с головы до ног. На локте левой руки висел длинный треугольный щит размером с дверь, а широкий меч почти в две трети человеческого роста. Когда Дунай отсалютовал издали Придону, все устрашились, видя, с какой легкостью он взмахивает мечом, который не поднять троим мужчинам. Придон отметил, с какой легкостью двигает им куяв, как будто это прутик, а ведь на нем столько железа, что все равно будет сковывать движения. На Дунае блестит полный шлем, сквозь прорезь смотрят синие глаза, на гребне длинные перья жар-птицы, панцирь из толстого стального листа, на груди золотом картинки, из-под панциря, что заканчивается на уровне пояса, опускается кольчуга, почти до колен, ноги закрыты стальными щитками, даже сапоги собраны из металла, не человек, а металлическая статуя.
Аснерд вскинул руку, все затихли. Он прокричал таким грохочущим голосом, что услышали и далеко за стенами Куявы, услышали даже во дворце и в домах стольного града:
– С благословения богов и под оком всевидящего Рода начинается двобой за город Куябу!.. Со стороны Куявии – доблестный Дунай, владетельный муж, его знают и чтут по всей Артании. Со стороны Артании – Придон, о нем в Куявии… тоже слыхали. Приготовились… начали!
Он подал коня назад, зрители замерли на стенах и на земле, однако ни Придон, ни Дунай не бросились один на другого, как все почему-то ожидали, они вообще не двигались, только Придон чуть пригнулся вперед, перенес вес на правую ногу, чуть-чуть приподнял щит, а топор отвел назад. Дунай даже не шелохнулся, синие глаза сузились, видно даже в щель шлема, всматривается, оценивает, выискивает слабые места. Вообще-то артанин весь – слабое место, куда ни ударь – рассечешь пополам, но попасть непросто, без доспехов любой двигается быстрее, зато эта страшная секира в руке артанина выглядит ужасающе. Непонятно, выдержат ли ее удары доспехи, пусть даже скованные в подземных мастерских дивными гномами…
Наконец Дунай сделал пробный выпад, Придон легко мог бы увернуться, но принял на щит удар, оценил крепость руки куява, сам замахнулся топором, не удивился, что Дунай не стал уклоняться, а подставил щит. Тоже хочет проверить силу противника, что естественно, все почти открыто, а если кто и прячет за спиной тайные приемы, то будет хранить до решающей минуты…
Зрители у ворот и на стене не могли определить, кто же сильнее, гром от тяжелых ударов оглушал одинаково, земля вздрагивала, а когда над головами осмелилась пролететь стая ворон, половина попадала, оглушенная. Дунай двигался легко, меч сверкал длинной блистающей полосой, щит держал небрежно, но, когда стремительно опускался топор артанина, лезвие всякий раз наталкивалось на металл щита. Дунай умело поворачивал так, что топор артанина соскальзывал, тут бы провалиться следом, но ар-танин лишь расставлял ноги шире, фехтовал топором с такой легкостью, словно длинным лезвием кинжала, глаза его не отрывались от могучей фигуры Дуная.
Зрители постепенно сдвигались, завороженные схваткой, Аснерд выделил десяток крепких воинов, те древками копий отодвигали народ за черту. На стене вскрикивали, охали при каждом сильном ударе, потом вскрики становились все реже, пока не умолкли. Бой шел тяжкий, трудный, жестокий, уже никто не надеялся одним ударом завершить схватку.
Если бы Дунай выбрал боевой топор или булаву, бой уже бы кончился его поражением, но мечом он красиво и быстро фехтовал, рубил, колол и даже отражал удары, перед Придоном порой сверкала целая стена из стали, как будто у Дуная становилось десять рук с десятью мечами. Придон подставлял щит, парировал секирой, даже рукоятью из закаленной стали, длина ее больше руки взрослого мужчины, отступал под градом ударов, но, едва Дунай решался передохнуть, тут же секира сверкала в воздухе, и не всегда удавалось принять удар на щит.
Еще от первого же удара топором занемело плечо, и, хотя доспехи выдержали, Дунай со страхом ощутил, что прочный металл прогнулся. Что за топор, мелькнула устрашенная мысль. Доспехи ковали гномы, а кто выковал страшное оружие артанина, что разбивает такие доспехи?
Придон всматривался в прорезь шлема Дуная, глаза куява вроде бы чуть потемнели, даже дыхание стало хриплым, но не чувствуется, что устал, а солнце уже поднялось к зениту, жарко печет обнаженные плечи и спину. Дунай умело отступал, но, едва Придон устремлялся следом, красиво и очень быстро оказывался перед ним, где топор на длинной рукояти сразу теряет преимущество. Придон с силой бил щитом, Дунай отшатывался, у артанина просто нечеловеческая сила, и снова на солнце холодно и смертоносно сверкали лезвия топора и меча.
Уже все молчали, артане устрашение посматривали на металлическую статую, что двигалась быстро, ловко, и хотя дыхание стало хриплым и надсадным, но других признаков усталости не видно. Щит Придона уже в глубоких зарубках, словно он из дерева, а не прочнейшей стали, но и доспехи Дуная носят следы ударов: погнутости, на груди вмятина, плечи излохмачены, в одном месте металл лопнул, но крови нет, зато холодно блестит, как рыбья чешуя, кольчуга.
Усталость все же начала сказываться в движениях Дуная, тяжеловооруженные воины не сражаются так долго, они обеспечивают главный удар, раскалывающий ряды врага, обращают его в бегство, а в погоню пускаются легковооруженные всадники и ратники, догоняют и убивают бегущих в спину. Сейчас же он дерется уже полдня, он один на всю Куявию, кто может выстоять на ногах так долго, и если не закончит схватку умелым ударом сейчас, то страшно подумать…
Он начал дышать чаще, отступил, еще отступил, сделал вид, что пошатывается от усталости. Притворяться не приходилось, тело в самом дело гудит, как дуплистое дерево, полное пчел, а руки дрожат. Даже его всегда цепкие пальцы едва удерживают рукоять меча.
Придон тут же усилил натиск, из толпы ободряюще крикнули. Придон нанес два быстрых удара, отразил меч щитом и ударил в третий раз. Шлем треснул, по шее потекла красная струйка. Дунай пошатнулся, Придон отступил на шаг, опустил топор.
Дунай, шатаясь, сделал шаг вперед. Колени начали подгибаться. Все затаили дыхание, гигант сейчас грохнется так, что задрожит земля, Дунай сделал еще шаг, его раскачивало, Придон отступил еще, и тут Дунай словно превратился в смерч. Меч засверкал, грохот железа, стук, звон, тяжелое дыхание, щит Придона разлетелся на куски, плечо окрасилось кровью, и вдруг Дунай вздрогнул и застыл.
Не все успели заметить страшную рану в боку, ибо тут же снова молниеносно сверкнул топор. Звон железа и глухой стук разрубаемых костей, в воздух взлетело крупное, металлическое. По воздуху разлетелись красные струи. Безголовое тело еще стояло, а голова с силой ударилась о ворота, там осталось кровавое пятно, голова грохнулась на землю, ремешок лопнул, шлем с металлическим звоном скатился. Голова смотрела выпученными глазами.
Тело рухнуло, не сгибая колен. Земля дрогнула от тяжелого удара. Артане с изумлением смотрели на великана, распростертый, в изрубленных доспехах, он был грозен и страшен. Кровь хлестала из обрубка шеи, голова от удара в ворота откатилась обратно к телу и сейчас лежала на расстоянии руки от шеи.
Придон опустил руки. С левого локтя соскользнули обломки щита, из пальцев правой выползла и устремилась к земле, как скользкая змея, рукоять топора.
Аснерд подбежал первым, заорал счастливо:
– Придон! Слава Придону!.. Слава самому великому воину на всем белом свете!
Со всех сторон раздались ликующие крики. Придон смотрел на обезглавленное тело остановившимися глазами. Лицо окаменело, Аснерд тряхнул его за плечо.
– Ты победил!
– Да, – ответил Придон хриплым голосом, – да… Победил?.. Точно победил?
– Да взгляни, ты же его располосовал, как хозяйка разделывает рыбу!
Придон прошептал:
– Но почему он дал себя убить?.. Аснерд, у него в самом деле была возможность нанести мне смертельный удар! Почему… почему он не воспользовался?
* * *
…Из города вышли, громыхая железом, мрачные воины. Обезглавленное тело положили на носилки, голову поместили так, что Дунай выглядел заснувшим, если не считать страшной косой раны на шее.
Распоряжался носильщиками Рипей, старый знакомый. Аснерд поприветствовал дружески, после победы Придона готов был обниматься со всеми куявами, война окончена, столица взята, но Рипей скривился, сделал вид, что не заметил.
Аснерд сказал нетерпеливо:
– Рипей, не вороти рыло. Скажи там, пусть откроют ворота пошире. Мы уже имеем право заходить в город!
Рипей проворчал:
– Сперва должны показать Дуная. Тулей и его люди удостоверятся в его гибели, тогда скажут слово. А я всего лишь старшина дворцовых лучников.
– Так чего ты здесь?
– Дунай был моим другом, – ответил Рипей коротко.
Аснерд кивнул:
– Друзей надо чтить. Думаю, другие просто струсили выйти к нам. Неси и скажи… что мне жаль. Он был великим воином.
Двенадцать носильщиков взялись за толстые рукояти, закряхтели, плотная ткань, проложенная толстыми веревками, натянулась, заскрипела.
Все двенадцать медленно пошли к воротам, сгибаясь под непомерной тяжестью, будто несли гору.
Рипей шел сзади, словно прикрывал их своим телом, но у ворот опередил, вошел первым. Аснерд отвернулся, встретился взглядом с Вяземайтом. Тот с Щецином смотрел вслед уходящему телу Дуная.
– Вот и закончилась война, – сказал он просто. – Кто бы поверил?
Щецин широко улыбнулся:
– Надеюсь, Придон уже подумал, что будем делать с городом? Не учинять разгромов, не убивать и не грабить, но кого-то повесить для острастки надо бы, верно? Иначе эти трусливые души нас уважать не станут. Они понимают только силу. Куявы…
Придон не слышал ликующих криков, Вяземайт врачевал его раны. Дважды заглядывал в шатер Аснерд, велел подготовить белого коня, в покоренный город принято на белом, это олицетворяет чистые намерения победителя, никаких черных замыслов, заодно заменили и цветную попону, по ту сторону тонкой шелковой стенки громко спорили, кто за кем поедет по улицам прекрасной Куябы.
Аснерд заглянул снова, брови сдвинулись у переносицы, сказал раздраженно:
– Что они тянут?.. Не ожил же Дунай!..
Придон лежал, сам распластанный, как рыба, Вяземайт прикладывал к ранам жгучее снадобье, пекло, будто прижигал огнем, Придон старался не шевельнуть даже бровью, не по-мужски чувствовать боль, руки, грудь и плечо плотно замотаны чистыми тряпицами, сквозь которые уже перестали проступать красные пятна.
– А вдруг у них чародеи и не такое могут?
Аснерд зло оскалил зубы.
– Чародеи могут многое, но воскрешать мертвых – запрещено, даже я знаю. Верно, Вяземайт?
Вяземайт молча накладывал жижу из перемолотых листьев на рану слева на голове, Придон стиснул зубы, побелел, боль жгучая, а когда выдохнул и заметно расслабил мышцы, Вяземайт буркнул:
– Верно-верно. В самом деле прошло уже многовато времени. Ты пошли кого-нибудь к воротам. Пусть покричат. Что у них там случилось?
Аснерд исчез. Придон повел плечами, поморщился. Больше дает знать о себе та рана, что не заживает, чем эти царапины. Тело уже медленно оживает, а вместе с заживающими ранами выпаривается усталость, от кончиков пальцев до пят наливается силой. Прекрасный лекарь Вяземайт, трудно поверить, что чистое лекарьство, без магии.
Он тряхнул головой, сел, прислушался к себе, поднялся, снова повел плечами. Вяземайт смотрел на него с удовольствием.
– Ты красив, Придон, – сказал он. – В самом деле… Ни одна женщина не отведет от тебя глаз. С каждым днем становишься все… значительнее, что ли? Когда въедешь в город, то…
По ту сторону тонкой ткани послышался конский топот, крики, звон оружия. Придон насторожился, полог вскоре распахнулся, ввалился Меклен, его с одной стороны поддерживал взбешенный Аснерд, с другой – Волог, тысячник. Лицо и грудь Меклена были залиты кровью.
– Придон! – вскричал Аснерд страшным голосом. – Эти сволочи… Эти сволочи…
– Что? – крикнул Придон. – Что сказали?
– Они… отказываются. Вот он был у самых ворот и говорил с их главным. Похоже, с самим Щажардом.
Придон ощутил, как будто тараном получил в солнечное сплетение. В глазах потемнело, он услышал тонкий комариный звон, это истончились голоса Аснерда и Вяземайта, потом из тьмы выплыли искаженные яростью лица.
Жаркая кровь бросилась в лицо, он спросил страшным хриплым голосом:
– Что?.. Как они это сказали?
Меклен повторил виноватым голосом:
– Что не откроют ворота. Что поединок был неправильным. Что артанские колдуны ослабили непобедимого Дуная. Что Дунай легко бы победил, если бы не артанские хитрости. И…
Он умолк. Придон вскрикнул в бешенстве:
– Что? Что еще?
Меклен сказал тихо:
– Мне показалось, что они… не очень уж огорчены смертью их героя. Как будто сами принесли его в жертву.
Аснерд крякнул, шумно поскреб в затылке.
– Опять, опять эти непонятные куявские хитрости!
В мертвом молчании глухо рыкнул Вяземайт. Завозился и засопел Волог, но, когда все уставились на него, обычно говорливый Волог смолчал и уронил взгляд в застланный шкурами пол.
Полог откинулся, один за другим заходили военачальники. Лица встревоженные, кто-то уже знал, видели, как вели под руки раненого Меклена. Никто не проронил ни слова, даже не сел за стол, ведь пришли незвано, встали у стенки, переводили вопрошающие взоры с Придона на Вяземайта, на Аснерда и обратно на Придона.
Вяземайт заговорил медленно, лицо неподвижное, даже глаза потускнели:
– Давайте решать, что делать дальше.
Придон вскипел.
– Что делать? Нас разозлили!.. Теперь мы еще больше… Вяземайт вскинул ладонь, и Придон послушно умолк.
– Я первым высказался за начало войны с Куявией, – напомнил Вяземайт. – Никто о ней еще не думал, а я уже раскачивал лодку. И как тебя подталкивал, помнишь? Теперь же могу сказать… с чистой совестью и гордостью!.. сказать, честно глядя вам в глаза… что мы уже можем закончить поход! Да, закончить. Мы выполнили все, чего добивались. Даже больше, больше! Вспомните, мы затевали просто большой набег. Большой, с захватом двух-трех городов и многих сел. Вместо этого разгромили три главные куявские армии и захватили половину их страны! Наш поход потряс все страны. О нем будут слагать песни, старики будут рассказывать молодым с гордостью!
Аснерд нахмурился.
– И что ты предлагаешь?
– Взглянуть на стены Куябы, – ответил Вяземайт, – трезво. Мы разобьемся о них, как волны разбиваются о скалистый берег. А до этого нам всюду сопутствовала удача. Что я предлагаю? Просто взять с Тулея богатый выкуп. Огромный!.. Мы ведь за добычей шли, не так ли?
Военачальники переглядывались, помалкивали, наконец Волог заговорил с соседом, и тогда заговорили все, на Придона никто не смотрел. Придон молчал, стиснув зубы так, что трещали кости черепа.
Аснерд после долгого молчания спросил медленно:
– Вяземайт… а ты сам что думаешь?
Вяземайт сказал сварливо:
– При чем тут я?
– Нет, ты скажи!
– Я говорю о необходимости, – ответил Вяземайт раздраженно. – Была необходимость в этом походе, была! Знаешь, что была. А сейчас мы все выполнили.
Аснерд спросил медленно:
– Все ли?
– Если смотреть…
– Нет, – прервал Аснерд, – давай без этих: с одной стороны, с другой… Все ли мы выполнили?
Вяземайт развел руками:
– Смотря как смотреть. Если с точки зрения войска…
– Нет, – обрубил Аснерд, – войско скажет само. А что скажешь ты?
– Что скажу я, – буркнул Вяземайт. – Я – волхв, забыл? Мы всегда дар богов ставим выше, чем такие дары земли, как золото, серебро, алмазы… Потому я за то, чтобы поход продолжать до тех пор, пока не добудем Итанию. Ведь добывает ее не Придон, добывает ее Артания!.. Но если с точки зрения войска…
Аснерд грохнул кулаком по столу.
– Заткнись! – рявкнул он. – Я сказал, войско свое слово еще скажет. Да ты и сам сказал за войско.
– Когда?
– Ты сказал, что Итанию добывает не Придон, а вся Артания. А наша Артания – вся войско!.. И не за золотом мы шли, Вяземайт, сам знаешь.
Вяземайт неожиданно усмехнулся:
– Знаю.
Аснерд опешил, спросил тупо после паузы:
– Так какого же Ящера?
– Должен же я убедиться, – ответил Вяземайт с кривой усмешкой. – Состояние духа – это моя забота.
Аснерд выругался. Военачальники задвигались, зашумели. Придон медленно выпустил воздух сквозь зубы. В голову толчками била кипящая кровь, тело разогрелось.
– В какой-то мере, – сказал он как можно рассудительнее, хотя кровь кипела, а сердце гнало ее толчками в мозг, – в какой-то мере Вяземайт прав… Мы сделали небывалое! Захватили половину Куявии. Нас ни разу даже не потрепали… как следует. Двадцать сражений, и везде – победы. Остальные города ложились под наше войско, как куявская портовая шлюха, завидя подплывающего моряка. Но Куяба – другое дело. Помимо этих стен, что ужасают своим видом, здесь полно колдунов. В самой Куябе! А эти башни, что защищают столицу?.. Давайте, говорите откровенно. Начинаем большой военный совет. Мы должны взять Куябу! И поступить с нею так, как заслуживает.
* * *
