Часть вторая
Часть третья
Придон
Придон - великий герой, добывший меч бога Хорса, только в сердце его кровоточит глубокая рана. Он страдает от любви к прекрасной куявской царевне Итании, за одну улыбку которой не пожалеет и жизни.
Моим друзьям и недругам, с которыми так славно проводим время в Корчме!
Часть первая
Глава 27
Дальше войско двигалось медленно и уверенно, а он с десятком героев снова мчался во главе передового отряда. Единственное, на чем настояли Вяземайт и Аснерд, с ним теперь ехали двое могучих волхвов. Когда впереди начинало блистать смертельным холодом поле, когда поднимались ледовики, а то даже инеистые гиганты, впереди артанского войска тут же выскакивали огневушки, набирали бег огневики, а если приходилось туго, из земных недр поднимались огнеяры.
Крок тут же натягивал лук. Железные стрелы красиво и страшно били в ледяные фигуры. В ярких солнечных лучах осколки льда взлетали, как брызги из-под копыт скачущего по мелководью коня, даже вспыхивала короткая радуга.
Меклен хохотал, Придон раздраженно хмурился. Осколки превращались в мелкие льдинки, быстрые, острые, так и норовят скользнуть под конские копыта, ранят и замораживают, что еще опаснее ледяных великанов.
– Ничего, – говорил утешающее один из волхвов, – это еще не сила… Этих мы в пар, в свет, в солнечный жар…
Меклен остановил коня, жадными глазами смотрел на жестокую битву огня и льда.
– Эх… Иногда хочется стать волхвом! Не насовсем. На время.
Волхв спросил с подозрением:
– Зачем?
– Хочется ощутить эту мощь, – признался Меклен. – Хоть и понимаю, что мужчины должны своими руками, своим топором… но я бы хотел вот так двинуть стену огня… Это же мы, артане! Мы носим огонь в крови, в сердцах, в душах. А эти жалкие трусы, что засыпают на ходу, они – вода… да не простая, ха-ха, а болотная!.. И лед – тоже они.
С поля доносился треск, ледяные глыбы раскалывались, рушились, оплывали, как расползается воск под жарким солнцем. Воздух трепетал из-за восходящих потоков, затем вообще начал подниматься пар.
Волхв выждал, махнул рукой:
– Можно.
– Уже не опасны? – спросил Меклен. – Я бы не хотел оказаться на коне с изрезанными копытами.
Волхв скупо улыбнулся:
– Острые зубы тают в первую очередь.
Придону почудилось, что с разбегу ворвались в жарко натопленную баню. Лицо обожгло, огромное поле скрыл туман, пришлось перейти на осторожную рысь. Под копытами хрустело, трещало, чавкало. Иногда охватывало холодом, кое-где, напротив, прямо из земли били жаркие струи огня.
Фигуры воинов слабо проступали в тумане. Придон ощутил, что все стараются держаться друг к другу поближе. Меклен ехал рядом, крутил головой во все стороны.
– Здорово, – сказал потрясенно. – А можно этими… огневушками выжечь всю дорогу до самой Куябы?
Волхв ехал по другую сторону Придона, ответил нехотя:
– Не получится.
– Сил не хватит?
– А у тебя хватило бы проскакать до Куябы, стоя в седле на руках?
Сзади засмеялись. Меклен, ничуть не смутившись, поинтересовался:
– А если пустить огневиков?
Волхв буркнул:
– То же самое. Вообще они не столь сильны, как кажется. И справиться с ними бывает просто. А сил на их вызывание уходит столько, что проще пустить в бой тысячу орущих удальцов с топорами в руках, чем одного огневика.
Придон наконец проронил:
– Я слышал, что когда-то они правили миром.
Туман впереди начал постепенно рассеиваться, а горячий влажный воздух стал прохладнее. Волхв ответил вежливо:
– Да, говорят. Тогда Огонь сражался со Льдом. Не помню, кто начал, но старые люди говорят, что по белу свету прокатывались то стены огня, выжигая все-все, то двигались льдины с версту в высоту, в два-три конных перехода вширь, а в длину так, как отсюда до Арсы!.. Люди прятались кто на вершинах гор, кто закапывался глубоко в землю. Там, говорят, до сих пор не только пещеры, но и целые города… Потом наши пращуры как-то приспособились, потом вовсе нашли управу на всех противников. Да-да, нашли! Вы даже не представляете, сколько у человека их было… Но перебили всех. Драконы еще, правда, остались где-то далеко в горах, но на то мы и артане, чтобы последних чудовищ извести под корень… Не знаю, как справились с самим огнем, но теперь даже малый волхв может призвать огневушек и велеть разжечь костер под дождем, огневику приказать оградить стоянку огненным кольцом, чтобы волки ночью не тревожили, а огне-яру идти ночью впереди отряда, освещая дорогу и отпугивая ночных тварей.
Придон оглянулся, туман постепенно истончался, ветерок сбивал его в комки, поднимал вверх и разметывал в быстро тающие клочья. Земля потемнела от влаги, кое-где в траве чернели пятна выжженной почвы.
Меклен вскрикнул, далеко на горизонте заблестели золотые искорки.
– Куяба?
Придон медленно наклонил голову, стараясь не выдать своего состояния лихорадочным блеском глаз.
– Она самая.
– Это правда, что крыша дворца Тулея золотая?
В глазах честного Меклена и во всем лице было столько недоверия, что застывшее лицо Придона дрогнуло и распустило окаменевшие мышцы. Губы чуть раздвинулись, а уголки приподнялись, он на минутку стал похож на того прежнего Придона, каким был до первой поездки в эту страну колдунов.
– И не только у Тулея, – ответил он гордо, будто сам создал эти дворцы. – У многих князей и даже беров крыши покрыты золотом. Это очень богатый город… Но там немало колдунов, магов, чародеев и даже волшебников. Но самое главное…
– Что?
Придон сказал со злостью:
– Скоро увидишь две черные башни. Исполинские башни из черного камня! От них веет холодом даже в самые жаркие дни. Обе за городом, но их мощь достигает, если Вяземайт не ошибся, на три полета стрелы от городских врат. В нашу сторону. Так что лагерь надо разбить не ближе чем за четыре.
Меклен посерьезнел, брови сдвинулись, в глазах появилось расчетливое выражение. Он подозвал к себе воинов и начал отдавать четкие короткие распоряжения.
* * *
На голубом, даже ярко-синем небе угольно-черные башни выглядели как оскорбление этому цветному миру, где трава – зеленая, стены города – белее снега, далекие фигурки на воротах и стене – в красном, желтом, лиловом, синем… Даже все артане за его спиной – бронзовотелые, на гнедых в большинстве конях, на белых, на саврасых и каурых, а эти башни…
Придон привстал в стременах, сердце стучит сильно и часто. Солнце освещает их с этой стороны, но все равно нет блеска на каменных плитах, что вознеслись от земли чуть ли не до хрустального свода небес.
– Сюда не достанут? – спросил он.
– Нет, – сказал Вяземайт. – Видишь вон там копье с прапорцем? Это я воткнул. Когда? Не твое дело, в мелочи не суйся. Ты – тцар забываешь? Вот за это копьецо пусть никто, понял? Если дальше, то колдун может, может…
Придон обернулся, глаза пробежали по серьезным лицам Щецина, Меклена, Волина, Ральсвика, Бачилы. Даже Канивец и Шульган здесь, слушают очень внимательно.
– Забить там шесты с красными лентами, – распорядился Придон. – Придет время – нас ничто не остановит! Но кто раньше переступит черту – это будет не храбростью, а дуростью. Тот будет лишен оружия и послан в обоз.
Аснерд хмыкнул.
– Если выживет, – добавил Придон. – А там кому нужна в обозе горстка пепла? И никто не пожалеет за дурнем.
Старался говорить громко, четко, отрывисто, а в груди бушевала буря, сердце тряслось, как насмерть перепуганный воробей. Блещущая белым городская стена разрастается, за этими стенами… Итания, к которой шел так трудно, долго и кроваво.
Измученное долгим переходом войско подтягивалось, остановилось от города на безопасном расстоянии, чтобы никакой внезапности вылазок. На равнине запестрели шатры военачальников, быстро выросли шалаши для сотников, а десятникам и простым воинам хватит и места у костров.
Он не мог остановиться и выехал далеко вперед. Обеспокоенный Крок понесся вперед, с высоких стен в его сторону полетели стрелы.
– Придон! – закричал он, вскидывая щит. – Здесь уже опасно!
Придон заставил себя остановиться, хотя сердце едва не захлебнулось кровью.
– Возвращайся, – велел он.
Крок послушно подал коня назад, но все равно поставил его так, чтобы защищать вождя от стрел.
– Вроде бы всех перебили! – крикнул он. – Откуда их столько?
Весь верх высокой и длинной стены блистал металлом. В несколько рядов, закованные в железо, с длинными баграми в руках на тот случай, если артане вот прямо с ходу приставят лестницы и полезут на стены. А ведь все войско Куябы вышло навстречу… и полегло целиком.
– Набежали из соседних сел и весей, – сказал Придон недобро. – Ничего, сейчас возьмем Куябу в кольцо, мышь не проскользнет. А защитников поубавим, поубавим…
Крок зачарованными глазами смотрел на дивный город.
– Боги… Неужели в самом деле Куяба? И мы стоим под ее стенами?
– Отдыхаем! – велел Придон. – А то кони стерли копыта, а наши обозы неизвестно где тащатся. Пусть куявы видят нашу силу. Это взвеселит наши сердца, а их подлые души затрясутся в страхе.
Куяба – огромный город, но костры артанского войска опоясали его со всех сторон. Даже со стороны гавани не подойти, туда артане с ходу бросили отборные отряды лучников, а те моментально расстреляли горящими стрелами корабли.
С той стороны огонь поднимался до небес, ветер гнал черный дым в сторону города. Горели корабли, что не успели отойти от причала, а также те, кто не ушел достаточно далеко. Корабли вантийских купцов вышли в море и бросили якоря на безопасном, как они полагали, расстоянии, однако толстые металлические стрелы ударили в борта, а затем прилетела толстая и длинная стрела, роняя горящие масляные капли, и корабль вспыхнул, как просушенное на солнце тряпье нищего.
Точно так же сожгли и второй, вселяя ужас в сердца тех, кто видел это нечеловеческое деяние.
Окрестные села разорили и сожгли, предварительно согнав в воинский стан весь скот. Сейчас его резали, пошел пир. На всех кострах установили вертела с насаженными целиком телятами, а то и быками. Воздух заполнился запахами свежей крови, затем все перебил аромат жареного мяса.
В лагере звучали песни, всюду играли на рожках, стучали в бубны. Воинами овладело исступленное веселье, всех распирала гордость, ибо никогда еще артанское войско не подходило к стенам стольного града проклятой Куявии. Но они смогли, сумели. И об этом будут с гордостью рассказывать по возвращении…
Придон, счастливый и хмельной от ликующей радости, шел в сопровождении Аснерда, Вяземайта и десятка знатнейших военачальников и героев на край воинского стана, долго смотрел на блистающие под солнцем высокие стены.
Светило уже клонилось к закату, белоснежные стены медленно окрашивались в нежно-алый цвет, потом станут красными, Придон это уже наблюдал, когда привез ножны, видел стены даже багровыми, это когда доставил рукоять, а сейчас может наблюдать, как станут даже черными… нет, серебристыми в лунном свете, а потом снова заалеет восток, заалеют и стены.
– Как долго я этого ждал! – выдохнул он.
Серебряные звуки труб звучали ближе, громче. За трубачами шли развеселые юноши и лупили в огромные бубны. Получалось не очень стройно, зато громко, весело, а сердца начинали стучать в такт, в ритм.
Придон вскинул ладонь, останавливая, велел весело:
– Походную!..
Музыканты с энтузиазмом ударили в бубны, задудели, кто-то запел юным чистым голосом, а за спиной могучие хриплые голоса военачальников подхватили:
Гэй-но, наполним полные чары,
Чтоб через венцы лилося!
Чтоб наша доля нас не чуралась,
Чтобы лучше в мире жилося!..
Придон сбросил плащ, его тело уже почти не подчинялось ему, сильная могучая воля повела в круг, заставила притопнуть, выпрямиться, гордо вскинуть голову, руки застыли… А затем он увидел мир совсем другим, здесь звуки стали зримыми, цветными и осязаемыми, он чувствовал их шероховатость, теплоту или бодрящий холод, ноги наступали на одни нити, руки хватали и удерживали другие, успевали связать узлы, скрепить, и мир сразу менялся, где земля стала прозрачной, небо и твердь соприкоснулись. Он увидел дивные создания, что всматривались в него с неимоверным удивлением, а он плясал, прекрасно понимая, что это не просто танец, а разговор, деяние, творение, создание нового дивного света, что существует в этом простом мире, но видеть его смогут только настоящие, а не люди-поденки с их мелочными заботами и куцыми грезами…
Аснерд отвел Вяземайта в сторону, тот все не отрывал горящего взора от раскрасневшегося в танце Придона.
– Ты мне вот скажи…
– Да что ты хочешь? – сказал Вяземайт нетерпеливо. На щеках верховного волхва выступили красные пятна, он дышал учащенно, а кулаки сжимались. – Чтобы Придон перестал плясать?
Аснерд покачал головой:
– Я не такой дурак. Если это не мешает нашему походу, то пусть пляшет. Но ты мне скажи, есть в его танцах магия или пет?
Вяземайт передернул плечами:
– Да какая тебе разница?
– Он же вождь, – напомнил Аснерд. – Вождю непристойно танцевать вот так… просто. Как все. Лицо роняет! Но если в его танцах магия, то совсем другое. Понимаешь? Если его танцы веселят или печалят только его самого, то для вождя его не лимит. Но если своей песней или танцем может зажечь сердца, что все станут втрое сильнее и с пламенными… ага, сердцами ринутся в бой…
Он не закончил, Вяземайт кивнул, сказал уверенно:
– У него танцы вождя. Точно. Вон Щецин ревел, когда смотрел, как Придон танцует! А чтоб Щецин заревел, ты сам представляешь, что для этого надо.
Аснерд покачал головой:
– Заревел? Ты бы меня толкнул, чтобы я посмотрел.
– Ревел, ревел, – заверил Вяземайт. – Но тебя было не оторвать. Да у тебя самого глазки что-то блестели.
– Наверное, есть хотел, – предположил Аснерд.
– Наверное, – согласился Вяземайт. – Ты ж такая свинья, тебе бы только есть. Но даже ты не можешь себе представить такую дурь, чтобы Щецин заревел! Значит, его танцы – не просто танцы. Это магия! Волшебство.
От костров сильно пахло ароматом вишен, вокруг города располагались знаменитые вишневые сады, их порубили на костры. Сладкий вишневый запах причудливо перемешивается с ароматом поджариваемого мяса, сучья стреляют крохотными горячими угольками, с туш на вертелах срываются крупные капли, шипят на пурпурных углях. Небо темнеет, пламя все ярче, и вот уже, как будто в преисподней, где все пылает багрово и жутковато, а вокруг сгущается мрак, вокруг костров пляшут огненные, но какие-то плоские фигуры, полностью исчезая второй половиной в темноте, огромные тени удлиняются так, что протягиваются, наверное, в самую Куябу и ложатся там на площади, смущая души придворных беров и беричей, пугая женщин.
К ним подошел Щецин, явно услышал свое имя. Лицо оставалось красным, но слезы вытер, смотрит с обычной угрюмой настороженностью.
Аснерд, тоже красный, но разогретый обилием пожранного мяса с горькими травами, жизнерадостно хлопнул его по плечу.
– Что скажешь? Есть в танце Придона магия? Или нет магии?
– Я ж говорю, – сказал Вяземайт сварливо, – есть.
– А вдруг нет? – спросил Аснерд. – Я вот не ревел, как некоторые… не буду указывать пальцем.
Щецин оглядел обоих так же угрюмо, сдвинул плечами.
– О чем спорите? Оба не правы.
Аснерд опешил.
– Почему?
– Есть и выше магии силы, – пояснил Щецин мрачно. – Но, скажу вам, Придон с ними знаком. Он вхож на небеса.
Вяземайт скривился.
– Тоже мне новость. Об этом говорили давно. Увы, он уже давно туда не ходит. Теперь он – тцар.
Щецин сказал хладнокровно:
– Не ходит – это другое дело. Сейчас ему некогда, но двери на небо перед ним не закрыли. Просто он, как и все мы, уткнувшись рылом в свои мелкие свинячьи заботы, все реже поднимает глаза к небу, к звездам, к Высшему.
Аснерд помолчал, потом развернул его за плечи в сторону залитых багровым светом исполинских стен Куябы.
– Взять такой город – мелкие свинячьи заботы?
* * *
