💗: Православная детская библиотека

Православная детская библиотека

ПЕРВАЯ ИСПОВЕДЬ (Повесть об Алёше) * ПРАВОСЛАВНАЯ ДЕТСКАЯ БИБЛИОТЕКА * В. Малягин

* * *

<<== ♦

♦ ==>>

далее	далее	далее	далее	далее	далее	далее	далее	далее
далее	далее	далее	далее	далее	далее	далее	далее	далее

Глава тринадцатая
КАК СТАТЬ ВЕРУЮЩИМ?

Когда они шли из храма по тропинке, что вилась их зелёным и тенистым проулком, Лиза вдруг сказала:

— А ведь твоя бабушка очень хочет, чтобы ты стал верующим...

— Я и так верующий! — воскликнул Алёша. — Ты же помнишь, я вчера за Митьку молился! И креститься я уже умею!..

Он сложил пальцы, как его научила бабушка.

— Три пальца вместе — в честь Святой Троицы, — сказал он. — Два согнутых пальца — то, что Христос Бог и человек. Видишь, я всё уже знаю!..

Лиза посмотрела на него как-то жалостливо, а потом сказала:

— Нет, Алёша... Для верующего этого маловато...

— А что ещё надо? — спросил несколько сконфуженный Алёша.

— Много чего надо... А самое главное — надо во-церковляться, жить по правилам Церкви...

— Поститься, что ли? Так я и так пощусь!.. Мы вместе с бабушкой, по средам и пятницам!.. Сегодня как раз пятница, ты сама говорила... Без молока, без мяса и даже курицу жареную нельзя... Всё это уже понятно, Лиза!..

— И поститься нужно, но и это ещё не всё, — сказала Лиза. — Даже тот, кто постится, всё равно грешит, правильно?

— Обижает кого-нибудь? — уточнил Алёша.

— Обижает, обманывает, ленится, Богу не молится, в церковь не ходит, гордится, зазнаётся, к сильным подлизывается, объедается, спорит со старшими, не слушается, завидует... — Лиза вздохнула. — Знаешь, как их много, этих грехов — как репейники каждый день налипают...

— Но что же тогда делать? — спросил вконец озадаченный Алёша.

— Надо каяться в грехах, стараться исправиться... А ещё надо причащаться...

— Как это причащаться?

— А это значит с Самим Христом соединяться, Алёша. Но об этом тебе бабушка расскажет. А мне домой пора, надо обед приготовить. Мы ведь одни живём, у нас мамы нет.

— Уехала? — спросил Алёша.

— Умерла, — ответила Лиза. Видно было, что Лизе не хочется об этом говорить. Она повернулась к Алёше и подала ему руку:

— Ну я пошла. До свидания?

— До свидания, — ответил Алёша, пожимая тёплую Лизину руку. — Ты только не грусти, Лиза, ладно?

Но Лиза ничего не ответила. Она лишь улыбнулась, помахала ему рукой и пошла обратно по тропинке.

Алёша пролез через дыру в заборе и прошёл по саду. Бабушка опять работала на грядках в огороде. Увидев его, она распрямилась и немного покряхтела от усталости.

— Хорошо, что пришёл, — сказала она. — Пойдем поедим, что Бог послал...

За обедом Алёша успел рассказать об их походе на колокольню и о том, что облака проплывали почти что ниже их. А потом спросил:

— А ты правда хочешь, чтобы я это, как его... во-церковился?

— Ах, Алёша, — бабушка вытащила платочек и вытерла глаза. — Твой папа никак в церковь прийти не может — так хоть бы тебя мне там увидеть...

— Да ты не плачь, зачем! — сказал Алёша. — Я смогу, ты только меня научи...

Бабушка внимательно посмотрела на него:

— Ты это серьёзно говоришь?

— Конечно, серьёзно! Ты расскажи мне, как нужно причащаться — я и причащусь!..

Бабушка помолчала, а потом сказала:

— Человек рождён, Алёша, чтобы все свои грехи победить и жить в раю со Христом. А для этого каждый верующий должен причащаться Тела и Крови Христовых под видом хлеба и вина. Это Таинство Сам Христос накануне Своих крестных страданий установил. Запомнил ты, как тебе Лиза про Распятие читала?

— Я и картину долго смотрел, — сказал Алёша.

— А кто Тела и Крови Христовых причащаться не будет, — продолжала бабушка, — того Господь с Собой в рай не возьмет. Но ведь рай — это ещё прекрасней, чем то, как вы сегодня на колокольне были... Это в тысячу раз прекраснее, Алёша!..

В тысячу раз? И это он слышит от бабушки, которая умеет считать гораздо лучше него и которая никогда не преувеличивает? Так что же там, в раю, если сегодня на колокольне было так прекрасно?..

— Но перед причастием, — говорила бабушка, — Церковь установила Таинство Исповеди. Это значит, каждый из нас должен признаться во всех своих грехах. А что такое грех — ты уже знаешь.

— Обижать, обманывать, лениться, ссориться, — начал Алёша.

— Да, грехи — это наши плохие поступки. Но не только поступки. Ведь грешить и в мыслях можно.

— Как в мыслях? — удивился Алёша.

— А очень просто. Ты, может, и не подрался со своим недругом, может и не сказал ему ничего. Но про себя подумал: «Какой он противный, гадкий, плохой!» И ты уже согрешил перед Богом. Ведь Господь и мысли наши видит. Но Он не хочет, чтобы мы осуждали друг друга. Ведь Он — наш Отец, мы все для Него — дети. Разве Отцу может быть приятно, когда Его дети ненавидят друг друга? — Не может, — тихо сказал Алёша. Он вдруг сразу подумал о них с Митькой. И даже как будто увидел их обоих с высоты. Не с той, самой высокой высоты, откуда смотрит на всех нас Господь, а хотя бы с их церковной колокольни. Он увидел двух мальчишек, которые никак не могут помириться друг с другом, потому что ни в чем не хотят уступить. И вот Бог, их общий Отец, смотрит на них и ждет, ждет, когда они, наконец, придут в себя и станут жить дружно. Ну хотя бы — не ссориться между собой каждый день!..

Алёша представил всё это — и ему стало неуютно даже на уютном бабушкином диване.

— А кому надо грехи рассказывать? — спросил Алёша.

— Священнику. Но не просто рассказывать, а каяться в них. Это значит — пожалеть о том, что ты их совершил и постараться больше никогда их не делать.

— Священнику? — переспросил Алёша и задумался. Он только представил, что кому-то, какому-то совсем незнакомому человеку надо будет рассказывать о себе всё плохое — и на душе у него как-то помутнело. Ведь в обычной-то жизни наоборот — все рассказывают о себе только хорошее, все себя стараются похвалить, а тут... И он вдруг понял то непонятное, что он никак не мог разгадать в глазах бабушки Даши или отца Василия из Зелёных гор. Это непонятное было — строгость. Но не та строгость, которая бывает у строгих учителей. Нет, это была какая-то особая строгость. Строгость не к людям, а к злым делам...

Но ему-то от этого было не легче. Что подумает о нём этот отец Михаил, когда Алёша выложит ему всю огромную кучу своих грехов? Наверняка начнёт его презирать! А потом расскажет о нём всем верующим в Блинках, а те расскажут всем остальным — и ему даже на улицу показаться нельзя будет от стыда!

— А без исповеди нельзя? — осторожно спросил он.

Бабушка Даша обняла Алёшу за плечи и поцеловала в голову.

— Ты не думай, внучек... Исповедь — это тайна. Батюшка никому и никогда о чужих грехах не рассказывает. Только Господь на исповеди невидимо стоит рядом и слушает твоё покаяние. И хочет, чтобы ты ничего-ничего от Него не скрыл, но во всём признался...

Исповедь... Алёша сидел притихнув и задумавшись. Если согласиться с бабушкой, что ему необходима исповедь, то получается, что он, отличник Алексей Овсянников, которого все в школе и дома ценят и уважают, на самом деле точно такой же грешник, как все остальные грешники? Как же так? Неужели его учителя, родители, бабушка Тоня — неужели все они ошибаются, глядя на него, а бабушка Даша одна права? Неужели он ничуть не лучше, чем двоечник из их класса по фамилии Козаченко или, наконец, как этот драчун Митька Колобков? Что-то здесь не сходилось в его мыслях...

— Я только одного не пойму, — сказал он. — Если, например, у какого-то человека столько грехов, то почему его тогда и в школе, и дома все уважают?

— Ах, Алёшенька, — вздохнула бабушка. — Люди судят по тому, что видят, а видят только внешнее. Не знают они, как мы обманываем, или чужое берём без спроса, или завидуем кому-то... Зато всё это видит и знает Господь. И ждёт, когда мы сами во всём перед Ним признаемся. Потому и говорят: одно дело Божий Суд, а другое — суд человеческий...

Так вот что такое быть верующим... Это вовсе не так легко, как кажется со стороны: ходи в церковь, ставь свечки, да крестись перед иконами... Оказывается, надо делать над собой усилие, надо ломать в себе что-то такое... Алёша не мог объяснить что, но это что-то было крепким и не очень поддавалось...

— Если мы с тобой решим причаститься в воскресенье, — продолжала бабушка, — то надо будет и завтра, в субботу, попоститься, а вечером на исповедь пойти. Ну а перед исповедью обязательно помириться со всеми от всего сердца. Ведь если мы другим не простим, то и нам Господь не простит наших грехов.

Со всеми помириться?.. Алёша сидел и думал нелегкую думу. Итак, чтобы в воскресенье причаститься и соединиться с Самим Богом, надо было завтра исповедоваться. А перед исповедью непременно помириться с Митькой — ведь о ком же, как ни о Митьке говорила бабушка!.. О Митьке, которого только вчера он назвал дураком...

— Я не знаю, — сказал он, опустив голову. — Может, я потом когда-нибудь...

— Ну гляди, — сказала бабушка Даша. — Я-то завтра пойду. Обязательно.

— А Лиза?

— Лиза у нас умница, — ответила бабушка. — Она каждую субботу исповедуется.

«Лиза умница!..» Просто послушная, вот и всё! Так ей легко быть послушной — ведь она женщина! А вот у него мужской характер, это все говорят! Как ему быть, если у Митьки у этого тоже, похоже, характер мужской?..

Вечером Алёша лежал в постели, но уснуть не мог. Он понимал, что наступает какой-то странный момент, которого ещё никогда не случалось в его жизни, как будто он должен прыгнуть с обрыва или с колокольни, но не на церковный двор, где хотя бы всё видно, а в темноту, в бездонную пропасть, в полную неизвестность... Это был трудный момент, и он это сознавал. Но странно, что мысль сейчас сбежать к родителям даже не приходила ему в голову. А если и приходила, то обман её был ясен и понятен: это бегство ни от чего не могло спасти...