Юрий Никитин «Троецарствие»
Серия «Троецарствие»
Часть вторая
Часть третья
Куявия
Очаровательным женщинам: Татьяне, Лиске, Anais, Pearl, Karele, Нечто Рыжей, Суламифи, Ruth, Сударушке, Инне Tiggi, Mar – чье присутствие смягчает суровые правы буйной Корчмы http://nikitin. wm.ru/ – с любовью и нежностью!
* * *
Часть третья
Глава 9
К обеду удалось захватить шесть домов, сквозь проломы вливались новые войска, артане дрались яростно, каждая пядь земли полита кровью, трупы лежат плотно, поставить ногу негде. Иггельд изнемогал от жары, тяжести доспехов, кое-как выбрался обратно, мимо него бежали к пролому люди, мелькали топоры, копья, мечи, палицы, грохотала земля под копытами, а он позволил подхватить себя под руки, усадить на колоду, кто-то сунул бурдюк с молодым вином, горло обожгло холодом.
Из пролома вывели Вихряна, ноги подгибались, усадили рядом. Иггельд передал бурдюк, Вихрян прохрипел:
– Благо… дарю… Что за… бой… Никогда…
По обезображенному лицу текли не капли пота, целые струи. Он припал к бурдюку жадно, пил долго, все не мог оторваться, иссушенное тело требовало влаги, в горле сипело, а грудь часто вздымалась.
– Ничего, – проговорил Иггельд. – Надо только, чтобы это – последний…
– Размечтался, – сказал Вихрян хрипло.
– Будем стараться, – сказал Иггельд, – чтобы без войны.
Он поднялся, в теле все еще усталость, но молодое тело набирает силы быстро, меч снова потерял вес, Вихрян тоже поднялся, Иггельд велел:
– Посиди, переведи дух.
– А ты?
– Уже наотдыхался.
Вихрян ответить не успел, по земле пробежала косая тень. Ярко-зеленый, как молодой листок, дракон быстро снижался, уже выставил лапы, с огромными блестящими когтями и свесил голову, высматривая место для посадки. Народ разбегался, дракон ударился о землю, пропахал борозды и сразу улегся. Голова упала без сил, бока схлопывались часто, из полураскрытой пасти вырывались клубы дыма.
Со спины скатился Шварн, бледный, с безумно вытаращенными глазами, на голове кровь, упал на землю и, приподнявшись на руках, закричал с надрывом:
– Иггельд!.. Иггельд, беда…
Иггельд бросился к нему, Шварн с трудом поднялся, сделал шаг, ноги подломились. Он упал на колени, Иггельд подбежал, рядом оказался Вихрян, подхватили под руки. Голова Шварна запрокидывалась, коричневые сгустки накрыли раны на щеке, испятнали рубашку, но потерял крови явно много, глаза закатываются, оба едва услышали шепот:
– Беда… артане…
– Что? – вскричал Иггельд страшным голосом. – Что артане? Захватили Долину?
– Еще нет, – прошептал Шварн, – но… Аснерд в ярости… Погибли оба его сына… Нет, один погиб, другой ушел…
Иггельд напрягся, но спросить про Яську не успел, вмешался Вихрян, спросил быстро и требовательно:
– Что с обороной?
– Вот-вот рухнет… Аснерд обезумел… Говорят, принес кровавые жертвы и упросил богов всю оставшуюся жизнь вместить в один сегодняшний день! Теперь он бессмертен, Иггельд. Бессмертен и неуязвим. Схватил топор и рубит ворота. На него валят целые скалы, но ему все нипочем… Артане гибнут, но рвутся на приступ. Им уже давно не присылают ни катапульт, ни людей. Они знают, что обречены… Иггельд, у артан сейчас Вяземайт, это его заклятия помогли сдвинуть камень от ворот! А в Долине беженцы, драконы, семьи, дети, Барвник, Иргильда, все богатства, что ты привез…
Иггельд в бессилии огляделся, стиснул кулаки. В пролом вливается нескончаемая лента куявского войска, в городе захвачен, похоже, еще один дом. Шварн смотрел с надеждой, но молчал, здесь, оказывается, еще важнее – великая битва за взятие столицы, последняя схватка с артанами…
Вихрян побледнел, страшное обезображенное лицо налилось тяжелой кровью. Казалось, она сейчас брызнет наружу, в глазах впервые появился страх. Иггельд оглушительно свистнул. Над лесом показался летящий прямо над верхушками деревьев черный дракон. Иггельд указал на землю, Малыш послушно начал снижаться. Вихрян ошалело вертел головой, ну и слух у этих рептилий. Когда дракон выставил лапы и опустился, Вихрян подхватил меч и бегом бросился к дракону, обгоняя Иггельда.
– А ты куда? – крикнул Иггельд.
– С тобой! – крикнул Вихрян.
Иггельд ухватил за плечо возле дракона, сказал торопливо:
– Вихрян, ты не десятник, верно? Но что бы с тобой ни случилось раньше и кем бы ты ни был, тебе лучше остаться. Я, командующий всей этой армией, оставляю тебя вместо себя! Я знаю, что ты сумеешь руководить лучше меня. Это великая честь, а имя человека, который ворвется во дворец Тулея, будет прославлено и… очищено, если в прошлом чем-то себя и запятнал. Возьми центр города! Ты вернешь себе все, что потерял, и… обретешь намного больше, чем имел.
Губы Вихряна дрогнули в горькой усмешке.
– Спасибо, Иггельд, за честь. Ты сам отказываешься от такой громкой славы… ради чего? Всего лишь чтобы не пустить врага в крохотную горную долину. У тебя там более дорогое, чем слава спасителя Куявии. Так ведь?.. Спасибо, Иггельд. Тогда поймешь… у меня в той долине тоже нечто дороже, чем… чем громкая слава героя, освободившего Куябу.
Иггельд смотрел непонимающе, чуть не брякнул, что не видел Вихряна среди любителей драконов, но что в Долине, может быть еще ценного, помимо драконов?
Завидя их возле Малыша, с криком подбежал Ратша:
– Что стряслось?
– В Долине беда, – сказал Иггельд торопливо.
– А что со штурмом?
– Продолжайте! Продолжайте!.. Теперь Куяба почти наша!
Ратша выпрямился, плечи раздались в стороны, в нем появилась величественность, от всей фигуры повеяло силой и властностью, он открыл рот… посмотрел на Иггельда и Вихряна, что карабкались на дракона, заорал:
– Ах, а вы, значитца, бла-а-агародныя?.. Пожертвовали мне от щедрот?.. Так вот вам…
Он понесся, как разъяренный бык, с разбега прыгнул на переднюю лапу дракона, покарабкался наверх, ни разу не поскользнувшись на гладких как лед костяных пластинах панциря Малыша, на спине плюхнулся между шипами гребня и победно посмотрел на обоих. Иггельд закричал во весь голос:
– Антланец!.. Антланец!.. Все на тебе – все! Не вздумай отдать Куябу!
Антланец заорал издали, на бегу:
– А вы куда?
– Ненадолго!.. Артане прорвались к драконам…
Малыш прыгнул, ударил крыльями. Его швырнуло вверх, внизу люди пригнулись от сильнейшего удара ветра. Кто-то упал, его покатило, другие присаживались на корточки, только Антланец не шелохнулся, смотрел вслед быстро исчезающему дракону.
* * *
Дракон нес их легко, быстро, гордый тем, что любят, приказывают, хвалят. Шварн на своем драконе вскоре отстал, затерялся в облаках. Вообще Иггельд велел ему дать отдохнуть себе и дракону, но Шварн заявил, едва держась на ногах, что сейчас в Долине дорог каждый человек, тем более дракон. Даже усталый дракон – дракон, а не овца.
Горы проплывали внизу с устрашающей медлительностью. Иггельд дергался, но не подгонял Малыша, тот и так, чувствуя нетерпение хозяина, машет крыльями изо всех сил, под ногами Иггельда скрипят щитки, стонут могучие легкие, вздуваются и опадают бугры мышц, похожие на ожившие холмы.
Все сидели, согнувшись и скорчившись, свирепый ледяной ветер пронизывал до костей. Облака проплывали далеко внизу, похожие на заснеженное поле. Но скоро дракон пошел по длинной дуге вниз, облака начали разрастаться, пошли навстречу. Иггельд первым увидел Долину, вскрикнул в отчаянии. Серая каменная стена уцелела, но обломки ворот на земле, через жуткий зияющий пролом блистающим голыми плечами потоком вливаются артане. Пролом мал, десятки человек, яростно орудуя топорами, расширяют дыру, но это простые воины, а страшные нечеловеческой мощью артанские герои уже в городе, в Долине, где драконы, где в одной из пещер дракониха Сапуха, с ней двенадцать дракончиков, на них столько надежд, им исполнилось пара недель, не больше…
На месте артанского лагеря пустота, горы трупов за полет стрелы от стены в обе стороны, потом Иггельд понял, защитники, видя, что выдержать напор не могут, сами разбили ступеньки, ведущие на стену. Стрелки там, наверху, осыпают бегущих артан роем стрел, но те, как хищные муравьи, устремляются к цели, через город… к пещерам.
Малыш закричал страшным скрежещущим голосом. У воюющих ослабели тела, рукояти выскользнули из омертвевших пальцев, а с неба, как огромное огненное копье, ударила жаркая струя огня. На земле расцвел страшный огненный цветок с загнутыми кверху лепестками. Крики донеслись громче, заметались горящие люди. Иггельд заставил дракона сесть прямо на площади. Ратша и Вихрян соскользнули на землю, встали на пути бегущих артан.
Малыш снова дохнул огнем, два десятка человек, бегущих навстречу, вспыхнули, как живые факелы. Раздался страшный крик, артан отшвырнуло горячим вихрем, как горсть соломы. Малыш покосился на Иггельда испуганными глазами: правильно ли делаю, Иггельд прокричал:
– Правильно!.. Молодец!.. Убивай чужих, убивай, убивай!
С мечом в руке ринулся за обнаженными до пояса одинаковыми людьми, что сумели проскочить раньше, сейчас несутся к пещерам и ныряют в них, быстрые, как голодные волки. Ратша и Вихрян остались с Малышом, к ним сбегались уцелевшие горожане и воины, собрались в отряд и, как могли, перегородили дорогу, хотя часть артан ухитрялась огибать их по широкой дуге, спеша к пещерам.
Иггельд бежал со всех ног, в черепе стучала только одна мысль: боги, не допустите, не допустите, чтобы эти люди добрались до выводка, на который Апоница возлагал столько надежд, над которым плакал и пел от счастья…
Его меч взлетал, бегущее впереди обнаженное до пояса тело вздрагивало, Иггельд догонял следующего, снова взмахивал тяжелой полосой остро заточенной стали. Изрытая пещерами стена приближалась, оттуда глухой шум, ноги начали подкашиваться, но он наддал сильнее, добежал, задыхаясь, убил в спину еще троих и ухватился за каменный выступ, чтобы не упасть от ужаса и отвращения.
Навстречу вытекает ярко-алый ручеек, уже ручей, но это не кровь дракона, та намного светлее, а от вида этой холод по коже. Широкий вход вдернул его в пещеру, глаза еще не привыкли после яркого солнечного дня к полутьме, но там в глубине – звон металла, тяжелое дыхание, ругань и звуки ударов железа по дереву, металлу, плоти.
Трупы загораживали дорогу, перепрыгивал с разбегу. Глаза быстро приморгались, у дальней стены грохот, лязг, крики, пахнет смертью. Сражается дюжина человек, один из них, настоящий гигант, каждым ударом повергает нового противника, Иггельд. наконец понял, что это и есть Аснерд, знаменитый несокрушимый Аснерд, что проломил стену и убил драконов, убил двенадцать беспомощных дракончиков…
Бешенство захлестнуло мозг, на миг показалось, что бежит через лютую ночь с замерзающим Чернышиком за пазухой, а этот человек выдернул на мороз и жестоко убил…
Он услышал свой яростный крик. Тело налилось звериной силой, перепрыгнул вал из трупов, вскрикнул:
– Все наружу!.. Я убью его здесь!
Люди, что сперва застыли от нечеловеческого крика, замерли, потом попятились к выходу из пещеры. Остался Аснерд, выше всех на голову, вдвое шире в плечах, плоть от плоти этих камней, гранитное тело, голова как валун, горящие глаза. Иггельд сквозь грохот в ушах услышал удивленный рев:
– Иггельд?.. Вот что жизнь делает с человеком!
Он шагнул вперед, слегка прихрамывал, кровь заливала лицо, раны покрыли грудь, плечи, спину, но на лице боевое исступление, свирепая радость. В руке забрызганный кровью топор, его не смогли бы поднять и десять человек, но Аснерд двигал им с легкостью. Вторая рука свисала вдоль тела, Аснерд явно старался пошевелить пальцами, с каждым разом двигались лучше, сжимались в кулак, а под гладкой как камень поверхностью руки вздувались толстые мышцы.
– Ну что, – зарычал он ликующе, – разве я не выполнил клятву?..
Иггельд перевел дыхание, ослепление начало покидать разум, но холодная ярость осталась. Он шире расставил ноги, взгляд стал прицельным.
– А теперь я выполню свою, – ответил он.
– Какую? – спросил Аснерд.
Он остановился напротив, перевел дыхание, острые глаза следили за каждым движением Иггельда.
– Ни один артанин не уйдет, – ответил Иггельд. – А пленных не берем.
Аснерд глубоко вздохнул, повел плечами. Раны на глазах устрашенного Иггельда затянулись, кровь свернулась в коричневые комочки и осыпалась на землю. Аснерд расхохотался, сделал шаг вперед, поднимая огромный топор.
– Ты забыл, – сказал он почти жалеюще, – что я из рода горных великанов.
– Но это мои горы, – ответил Иггельд дрогнувшим голосом. – Не твои.
Топор и меч сшиблись в воздухе. Руки онемели, Иггельд ощутил, что еще чуть, и выпустит отяжелевшую рукоять, отступил, но Аснерд остался на месте, на широком лице расплылось изумление. Он перехватил топор другой рукой, Иггельд все понял, но перекладывать меч в левую не стал, онемение проходит, бросил быстрые взгляды по сторонам. Слышно, как на выходе из пещеры идет бой, артане здесь, врываются в дома, повсюду лязг железа…
Он стиснул челюсти и сам шагнул вперед. Аснерд всхрапнул, как огромный конь.
– Силен, волчонок… Но настолько ли?
Он вскинул топор, страшный звон железа, даже у входа в пещеру люди глохли и падали на колени. Аснерд взревел, ударил снова, снова. Иггельд всякий раз парировал удары, трещали руки, плечи, заныла даже шея, он содрогался всем телом, задержал дыхание.
Аснерд прорычал:
– Ну что, волчонок? Язык проглотил? . От страха поджилки трясутся?
– С мертвецами не разговариваю, – ответил Иггельд и вновь ощутил, что голос звучит сильно и ясно. В тело таким водопадом хлынула неведомая мощь, что едва не закричал от чувства, что сейчас разорвет на куски. – Твой день кончился, Аснерд!
Аснерд остановился, Иггельд смотрит, как лев на молодую дрожащую лань.
– Ты… – проговорил Аснерд дрогнувшим голосом.
– Да, – ответил Иггельд, в ответ над головой прогремел гром, а в горах прокатилось эхо. – А мой – начался.
Он сделал быстрый шаг навстречу, Аснерд вскинул топор. Сверкающее лезвие рассекло железное древко топора, голову Аснерда и остановилось, застряв на уровне челюсти. Грузное тело качнулось, начало заваливаться назад, увлекая за собой Иггельда. Он с силой дернул меч, лезвие пошло обратно со скрипом, будто выдвигалось из огромного каменного валуна. Аснерд грянулся оземь, земля вздрогнула, под массивным телом быстро растекалась красная лужа.
Из-за спины бил яркий трепещущий свет, у входа все еще сражались, оттуда доносились крики. Аснерд лежал на спине, огромный, с рассеченной головой и залитым кровью лицом. Руки разбросал в стороны, могучий и красивый, сумевший выполнить все свои клятвы, проживший красивую жизнь и погибший, как и хотел – красиво.
Усталость рухнула на плечи, как падающая гора. В глазах потемнело, он ухватился за стену и, цепляясь за камни, кое-как выбрался на яркий свет. Ветерок опахнул лицо прохладой. Перед пещерами множество тел, да и дальше, сколько достигает глаз, землю усеивают трупы. Ни один артанин не ушел, да и не пытался: их цель была ворваться к драконам – это сделали. Даже когда бежали мимо домов, а в них бросали с крыш камни, горшки, мебель, стреляли из луков, никто не повернул, не бросился в дома. Устремились в пещеры, бросились на драконов, гибли сотнями, но убили Скулана, Ворчуна, Ушана, Сапуху и всех ее детенышей.
Он стоял, покачиваясь на дрожащих ногах, во рту жгла едкая горечь. Что Куяба, всего лишь город, там всего лишь люди. С нашествием покончено, уже понятно, чья Куяба через несколько дней даже без штурма, после обычной осады. Здесь же рухнуло все… Драконов нет в обжитом мире, если не считать Малыша и Храпуна. Самку надо искать в диких местах, где не ступала нога человека. Там драконы могут быть… но могут и не быть, и тогда получится, что артане выполнили возложенную на них Творцом великую миссию. Если волхвы не наврали насчет их предначертания.
Вдали пробежал человек с поднятым над головой коротким мечом, прокричал:
– Иггельд!.. Иггельд – в твоем доме… Скорее!
Он вздрогнул всем телом, первой мыслью было безумное: Блестка, но тут же отбросил дикую мысль, откуда в его доме сейчас эта гордая артанка, заставил себя отпихнуться от надежного камня и поспешить к домам, ветер обжигал кожу холодом, сил прибавилось, вскоре почти бежал, словно Блестка в самом деле там, ждет…
От его дома страшный трепещущий свет, будто перед невыносимо ярким светильником часто-часто взмахивает полупрозрачными крыльями бабочка. Этот жуткий свет бросал на землю и на весь мир мертвенные тени, что двигаются, дергаются, пугающе закружилась голова.
Жуткий свет вырывался из окон и распахнутых дверей. Через площадь дома стали прозрачными, как горный хрусталь, а скала из темного гранита обрела глубину, превратилась в огромную глыбу льда с вмороженными листьями, водорослями, лягушками. Свет тек по земле, там вспыхивали искры, поднимался белый как мел туман.
На площади перед домом еще длился бой, слышался громовой рев Ратши. Иггельд ворвался в дом, глаза успели привыкнуть и к трепещущему свету, что стал уже слабее, все двери распахнуты, свет блещет в нижнем зале, под ноги выкатился полумертвый человек в горящей одежде, побежал на четвереньках, завывая от ужаса. Иггельд с мечом в руке вбежал в зал…
Вяземайт – он узнал его сразу по длинным седым волосам – медленно надвигался на Барвника. Тот в лохмотьях обгорелой одежды скорчился в углу, ноги дергаются, пытался отползти, на бледном перекошенном лице отчаяние. Вместо пустого рукава, раньше заправленного за роскошный пояс халата, жалко болтается культяпка, не длиннее ладони. Халат распался на клочья, на груди Барвника дымится мясо. Иггельд с тошнотой уловил запах горелой плоти.
В двух шагах, лежа на спине, жадно хватал воздух Вихрян. Даже Иггельд понял, что Вихрян живет последние минуты: железо доспехов сгорело, сплавилось, испепелив кожу и глубоко войдя в плоть. Он хрипел, кровь выступает изо рта и тут же застывает коркой от страшного жара, но все пытался привстать. Иггельд наконец увидел, кого старается закрыть своим телом: над ним наклонилась, стоя на коленях, неподвижная, как статуя, вся в сером, Иргильда. Из ее глаз непрерывным дождем падали крупные слезы.
– Вяземайт! – закричал Иггельд страшным голосом. – Аснерд убит!.. Артане гибнут!
Вяземайт быстро повернулся. Лицо перекошено, со лба срывались крупные мутные капли. Он весь дрожал от напряжения, с вытянутых рук разлетались языки белого трепещущего огня, вонзались в грудь Барвника. Тот, сцепив зубы, все еще шептал, творил заклятия.
Иггельд быстро шагнул к Вяземайту и вскинул меч. Вяземайт рывком выбросил обе руки в сторону Иггельда. Острые струи огня вонзились Иггельду в грудь. Он остановился, потрясенный, словно дерево, по которому ударили молотом.
Вяземайт тяжело дышал, от лица и глаз шел чистый ясный свет.
– Мы все умрем, – прохрипел он. – Но… Артания спасена…
Иггельд крикнул:
– Она погибла!
– Нет, – шепнул Вяземайт хрипло, – не поймешь… Наши жизни – что? Могу сейчас в Вантит или за дальние моря… Даже в свою Артанию… Но – зачем? Мы выполнили…
Он выбросил из обеих рук грохочущий огонь. Иггельд содрогнулся всем телом, но с изумлением ощутил, что цел, даже не ранен.
– Вяземайт! – вскрикнул он. – Это мои горы… Что твой огонь Степи против моих ледников, моих снежных шапок, замерзших озер?
Лезвие обрушилось, как молния с грохочущего неба. Вяземайт даже не вскинул руки, не стал защищаться, хотя Иггельда кольнула острая мысль, что старый волхв мог бы исчезнуть из-под удара. Стальная полоса раскроила голову и остановилась в середине груди. За спиной хрипело, Иггельд быстро выдернул меч из мертвого тела и развернулся в одно движение.
Иргильда кричала отчаянно Барвнику:
– Он умирает!.. Он умирает!.. Сделай что-нибудь! Спаси!..
Барвник дышал тяжело, в груди хрипело, на губах выступила пена. Глазные яблоки повернулись с таким трудом, что даже Иггельд ощутил, как трудно умирающему Барвнику что-то сказать или сделать.
– Он умирает!.. – прокричала Иргильда отчаянно. – А он снова защитил тебя… Тебя, мерзавец!.. Тебя, сделавшего его таким… Сволочь! Мерзавец!.. Как ты мог?..
Иггельд сделал к ним шаг и остановился. Боевой жар покидал тело, меч стал тяжел, а в груди разлилось тяжелое чувство беспомощности.
Барвник захрипел, взгляд обратил на Иггельда, потом, видя, что Иггельд уже перед ним, снова на Вихряна. Иггельд, страшась, что не так понял, поспешно бросился к умирающему воину, ухватил и, не поднимая, чтобы не причинить еще большую боль, перетащил ближе к Барвнику. Иргильда с плачем ползла на коленях, бережно поддерживая Вихряну голову.
Барвник перевел взгляд на Иргильду, Иггельд вздрогнул, ощутил непонятное колебание старого мага. Истончившаяся душа уловила жадную тоску по Иргильде, которая, оказывается, вовсе не злобная и высокомерная дрянь, это всего лишь защитный панцирь на душе, как на теле носят мужчины, Барвник всегда знал это и хотел ее, у него чувство огромной вины перед ней…
Рука Барвника рывками скользнула к груди, пальцы нащупали на цепочке серый камешек размером со смятую грушу. Иргильда торопливо села рядом с Вихряном, положила его обезображенную голову себе на колени. Узкая холеная ладонь с великой нежностью легла на изуродованный лоб, вбирая боль и нестерпимый жар. Слезы бежали по смертельно бледным щекам, падали ему на лицо. Вихрян с трудом раздвинул губы в благодарной усмешке.
Она увидела, зарыдала громче, Иггельд удивился, с какой невероятной нежностью сняла голову Вихряна и опустила на пол, а сама на коленях подползла к Барвнику, слезы безостановочно текли по прекрасному холеному лицу.
– Спаси!.. Он отыскал меня и через двадцать лет!.. У меня только он, только он… Спаси, умоляю тебя!.. Спаси, сделай что-нибудь!
Она рыдала, умоляла, кричала, повернулась к Вихряну и упала ему на грудь, исступленно целовала его обезображенное тело, отпрянула и развернулась к Барвнику, глаза ее казались слепыми от неистовой боли.
– Спаси!.. Умоляю, умоляю, умоляю!
Она бросилась целовать руку Барвника, исцеловала его пальцы, орошая их слезами Он с трудом высвободил руку, между пальцев потекли мелкие колечки цепочки. Иггельд вздрогнул под взглядом мага, говорить тот не мог, но взгляд сказал многое. Иггельд выхватил кинжал и торопливо раздвинул стиснутые в предсмертной судороге губы Вихряна. Глаза воина уже заволакивало пеленой. Иргильда рыдала, снова упала на обезображенную грудь. Дрожащая рука Барвника тянулась толчками, но застыла на полпути.
Иггельд торопливо выхватил крохотный кувшинчик из руки мага и, все еще придерживая кинжалом разведенные челюсти Вихряна, вылил чародейское снадобье в рот. Иргильда подняла голову, неверящими глазами смотрела то на Вихряна, то на Барвника.
Старый маг взглянул на нее, во взгляде было прощание со своей единственной любовью, которую пронес через всю жизнь. И горькое признание, что дурак он, а не мудрец, ведь мог бы этот напиток сам…
В природе многих людей, прочел Иггельд в его угасающем взоре, рассуждать умно, но поступать нелепо. Люди живут поступками, а не идеями…
У старого одинокого мага, которому некому даже глаза закрыть, хватило сил, чтобы самому опустить веки, и он застыл, вытянувшись всем телом.
Иргильда плакала, разрывалась в крике, бросалась на неподвижное тело Вихряна, обвиняла, что бросил после того, как отыскал, после всего-всего, и вдруг ее крики оборвались С легким звоном въевшиеся в тело расплавленные куски железного панциря посыпались на пол, словно пересохшие комочки грязи. Красная сожженная кожа разглаживалась, уступая место чистой. Сырое мясо выправлялось, выравнивалось. Проступило незнакомое широкоскулое лицо с широко расставленными глазами, квадратным подбородком, что в мгновение ока покрылся рыжей бородкой.
Человек – это все-таки Вихрян – дико повел глазами по сторонам. Иргильда обхватила его голову обеими руками, прижала к груди. Иггельд слышал ее счастливый до безумия крик: «Ревель, живой!», но в это время из-за окна донеслись крики, звон оружия, сильно запахло гарью. Он повернулся к дверям, пронесся через переднюю комнату и выскочил на площадь.
Из домов выскакивали женщины и даже дети с домашними ножами в руках. Сердце екнуло, не увидел ни Ратши, ни его воинов, но от дальней стены, перегораживающей вход, донесся крик, звон металла, снова крики. Там все еще кипел жестокий кровавый бой, но Малыш возвышался над полем схватки: как только артане стягивались где-то в отряд, дракон врезался туда всей массой, крушил, разметал страшными ударами лап и хвоста. Набегали воодушевленные долинники, рубили, крушили, повергали. Отважные артане, потеряв всех героев, уже не могли драться с драконами, долинники же сражались мужественно, опускались на землю не раньше, чем смерть застилала взор, но и мертвые, казалось, стремились ухватиться за ноги врагов.
Далеко впереди виднелась огромная закованная в железо фигура Ратша яростно размахивал мечом, прорубывался через артанские ряды.
Иггельд прокричал:
– Аснерд погиб!
Ратша обернулся, в прорези шлема блеснули глаза, гулкий голос проревел с радостным недоверием:
– Точно?
– Да! – прокричал Иггельд.
Ратша заорал страшным голосом, что перекрыл шум битвы:
– Аснерд убит!.. Убит!..
– Убит, – повторил Иггельд. Он быстро и точно рубил, принимал на щит удары и снова рубил, с каждым ударом повергая нового чужака. – Больше не…
Ратша снова обернулся, крикнул:
– Кто же смог… такое чудище?
Иггельд пробился, встал рядом.
– Да вот смог.
Ратша взревел, пошел крушить вперед, как могучий бык, что топчет молодую траву. Иггельд едва поспевал за ним, по обоим стучали острия топоров, копий, щелкали стрелы, он закрывался щитом и рубил, рубил, рубил, когда сквозь рев бури услышал вскрик Ратши:
– Я видел… Вяземайт тоже в городе!.. Он еще опаснее!
– Уже нет, – ответил Иггельд.
Ратша бросил в его сторону недоверчивый взгляд, тут же закрылся щитом, содрогнулся всем телом, а его меч рассек грудь огромного артанина с топором размером с весло.
– Точно?
– Точно…
– А где он?
– Ушел за Аснердом!
– Вяземайт?
– Барвник и Вихрян начали, я закончил, – объяснил Иггельд.
Они двигались сквозь артан, как два огромных валуна, что катятся по мелкой траве. Удары, что сыпались со всех сторон, Иггельд отражал с легкостью, подумал с изумлением, что мог бы стать и неплохим воином, очень даже мог, если бы захотел сменить прекрасную работу воспитателя драконов на эту кровавую дурь.
– В пещерах… уже ни… артанина!.. Ратша, я не понимаю, где Яська? Я не просто соскучился, мне уже страшно…
