Юрий Никитин «Троецарствие»
Серия «Троецарствие»
Часть вторая
Часть третья
Часть четвёртая
Часть пятая
Часть шестая
* * *
Ютланд, брат Придона
Предисловие
Этот роман завершает тетралогию «Троецарствие». Кто читал первые три, сразу поймет, что здесь и о чем. Однако у этого есть одна интересная составляющая, которой не было в трилогии. Особенно важная для тех, кто играл в «Троецарствие», играет или будет играть, адрес: http://nikitin. wm.ru/. В этом романе не только имена, локации и события идентичны игре, но даже все герои, главные, второстепенные и промелькнувшие, взяты из списка лучших из лучших бойцов, охотников и рыбаков.
То же самое с кланами, их гербами, описаниями подвигов.
* * *
Часть 4
Глава 14
Разъяренный дракон выполз из норы целиком, быстро преодолел разделяющее пространство и почти непрерывно плевался огнем во все стороны. Тераока и Наивная прятались за камнями, прыгали в щели, и едва дракон пробовал достать из укрытия одного, тут же кто-то выскакивал сзади и больно бил по лапам.
Сверху полетели тяжелые камни. Лавины не получилось, нечего сбивать по дороге, однако несколько глыб с такой силой удара били дракона по черепу и спине, что там трещали кости.
Он с обозленным ревом пытался вскидывать голову и доставать огнем спрятавшихся наверху, но Любавушка и Вредная исчезли, Ютланд увидел их уже внизу, когда обе начали подбираться ближе, прячась за камнями.
Любавушка приподнялась и выпустила несколько стрел, а Вредная молча подкрадывалась ближе с двумя обнаженными клинками в руках. Дракон тяжело разворачивался, но его обидчики уже прыгали в разведанные заранее щели. Пока дракон с треском отдирал прилипшие горячие камни, пытаясь достать дерзкого, тот скрыто перебегал в другое место. Чародейка била то Копьями Льда, то Шарами Пламени, броневые щитки с треском лопались, дракон ревел от боли, а лучница тут же всаживала в оголившееся место стрелу за стрелой.
Ютланд осторожно продвигался по отвесной стене, цепляясь за едва заметные выступы, ладони уже как деревянные, иногда ноги срываются и приходится повисать, а затем подтягиваться на одних кончиках пальцев.
Внизу раздался такой яростный рев, что задрожала вся каменная стена. Дракон наконец-то загнал Тераоку в щель, откуда нет выхода, и бешено скреб когтями камни. Те расшатывались, раскачивались в своих гнездах, один валун дракон сумел подцепить и потащил к себе.
Тераока прикрылся бесполезным щитом, Наивная поднялась из-за камней и с близкого расстояния била в левый бок попеременно то ледяными струями, то огненными, а Любавушка всаживала стрелу за стрелой, но разъяренный дракон не обращал внимания на крохотные для него раны, а до сердца еще далеко…
В груди Ютланда разливался горячий жар, воспламеняя кровь и затуманивая мозг. Он с силой оттолкнулся от стены, горячая кровь ударила в голову огненной волной. Дракон сунул морду в щель, Тераока закрылся щитом, а Ютланд упал на четвереньки, ухватился за шипы на спине, тут же поднялся и, быстро взяв дубину, обрушил ее на голову чудовищной рептилии.
Дракон дернулся, а Ютланд принялся наносить удары, слыша с лютой радостью, как трещат несокрушимые вроде бы кости. Дракон вытащил морду из щели, в зубах щит и повисший на нем Тераока. Ратоборец высвободил руку из ремней и упал на землю, но дракон уже не обращал на него внимания, ревел и мотал головой.
Ютланд крепко сжал коленями толстую шею и продолжал ломать кости черепа. С диким ревом дракон начал кружиться по площадке, сметая камни, ударяясь о скалы.
Чародейка и лучница отбежали подальше, а Вредная ухитрилась вскарабкаться к Ютланду, глаза дикие.
– Бей, бей!.. – заорала она. – Где тут…
И тут же умолкла, выдернула из ножен мечи и всадила в фонтанчик крови, бьющий из расколотой кости вблизи темени. Дракон взревел в агонии, ринулся вперед и с такой силой ударился о стену, что наверху треснуло, загрохотало.
Разбойница сорвалась в момент удара, Ютланд молча цапнул ее свободной рукой, она тут же с женским визгом судорожно вцепилась в рукояти своих тонких мечей.
Тераока выбрался из щели и, ухватив меч в обе руки, яростно рубил морду дракона. Чародейка остервенело выжигала бок дракона, кровь оттуда хлещет ручьем, лучница всаживала туда стрелы, наконец она закричала ликующе:
– Сердце!.. Бей!
Тераока ринулся к ним, дракон рухнул на брюхо и пополз слепо, сдвигая на пути огромные камни. Ютланд крушил череп со страшной силой, под его ударами трещат, как лед весной на реке, толстые кости, острые осколки глубоко впиваются в мозг чудовища. Наверх выбрызнули фонтаны темной крови и окатили Вредную с ног до головы.
Она завизжала и, выпустив рукояти мечей, вслепую скатилась по шипастому боку на землю.
Дракон взревел последний раз, голова его опустилась на землю, последняя струйка огня вытекла и ушла в щели. Ютланд сладострастно вбивал изломанные кости глубже в мозг, дракон перестал двигаться, но все четыре лапы все еще загребали землю и пытались двигать непослушное тело.
Тераока подбежал к Ютланду и Вредной, всадил острие меча, как копье, по самую рукоять в пульсирующее сердце чудовища. Дракон всхрапнул, судорога прошла по всему телу, и он замер, вытянув лапы.
Ютланд соскочил вниз, все четверо в драконьей крови с головы до ног смотрят друг на друга неверящими глазами.
Тераока повернулся к нему и хлопнул по плечу.
– А ты, – сказал он, тяжело дыша, – хорош…
– Это ты убил, – ответил Ютланд. – Вытащи меч, а то заржавеет. У драконов кровь, говорят, ядовитая.
Тераока захохотал.
– Слаще драконьей… крови нет… ничего на свете!
Он говорил и двигался все еще суетливо, дыхание частое, глаза такие, словно еще не верит в победу над таким чудовищем. Остальные молча и тяжело отсапывались.
Чародейка и лучница первыми пришли в себя и начали с отвращением осматривать свою одежду, отяжелевшую, пропитанную кровью так, что вытянулась и облепила тела, а разбойница вообще вся в драконьей крови, ни клочка сухого.
Тераоке повезло больше, кровь тяжело сползает с блестящих доспехов, а в щели не проникла, он первым начал осматривать дракона уже не как противника, а как трофей.
Ютланд вернулся за Алацем, хорт сразу же бросился лизать драконью кровь. Алац понюхал брезгливо разбитый череп, с хрустом отломил шип с носа и начал жевать, как большую морковку.
Тераока охнул.
– Это он… чего?
– Любит лакомства, – ответил Ютланд нехотя.
– Но он же… что, он такой голодный?
– Ты же видишь, – сказал Ютланд, – какой худой.
– Вижу, – ответил Тераока, – такой и дракона сожрет… не поправится.
Хорт часто-часто лакал, подхватывая вытекающую кровь и не давая расширяться луже, брюхо заметно раздулось, а конь сжевал один шип, вошел в азарт и начал сгрызать остальные, большие и маленькие.
Женщины торопливо выдирали когти дракона и его зубы, чародеи за них дают огромные деньги, набрали в кувшинчики драконьей крови и плотно заткнули деревянными пробками.
Тераока начал с беспокойством посматривать на небо.
– Возвращаемся? – спросил он. – Все готовы?
Ютланд ответил сдержанно:
– Возвращайтесь. Мне нужно дальше.
Тераока удивился:
– Куда? Зачем?
– Там, в глубине долины, – объяснил Ютланд, – живет чародей Крематогастер.
– И что?
– Надо с ним поговорить.
Тераока посмотрел на соратниц, их лица помрачнели.
– Вы такое слышали? Если нужны чародеи, поговори с Уодбером, он живет прямо в бараке. И вообще у нас в клане с десяток чародеев. И волхвы есть.
Ютланд покачал головой.
– Спасибо.
– Так ты возвращаешься с нами?
Ютланд ответил мирно:
– Нет.
Он повернулся и пошел вдоль стены в глубь ущелья. Алац недовольно всхрапнул и потопал следом, хорт нагнал чуть позже. За спиной слышался разгневанный голос Тераоки, взволнованный Любавушки и сочувствующий Наивной, только Вредная промолчала.
Затем их голоса затихли, ущелье аккуратно сдвинулось налево, Ютланд увидел далеко впереди тупик, стены там поднимаются еще выше, чем здесь по бокам…
Он оглянулся, похлопал Алаца по шее.
– Вперед! Мы уже близко.
Хорт ринулся вперед, едва не задевая отвисшим пузом землю.
В тупике прямо под отвесной стеной разбит роскошный сад, ветки гнутся под тяжестью огромных яблок, груш, а сама листва настолько радостно-зеленая, словно деревья растут в плодородной долине на берегу реки, а не зажаты в ущелье, где корни с трудом находят щели между камнями.
Домик из светлого камня, большой и просторный, красная черепичная крыша с флюгером, дорожка из камня, хотя сплошной камень и по бокам, но роскошные цветы засадили корни в гранит, словно в мягкую почву, в воздухе стоит непрерывный и успокаивающий гул от шмелей и пчел.
Ютланд прошел осторожно, поднялся на крыльцо. На дверь прыгнул крупный кузнечик, посмотрел на него внимательно огромными глазами, Ютланд на всякий случай ему примирительно улыбнулся, кто знает, что тут за кузнечики, тот почесал крылышки и резво скакнул дальше.
С сильно бьющимся сердцем Ютланд постучал, выждал и постучал снова, чародеями обычно становятся к старости, а у стариков со слухом всегда трудности.
Сверху раздался густой и гулкий нечеловеческий голос, словно заговорило дерево:
– Заходи. Открыто.
Ютланд в испуге вздернул голову. Навес из толстых бревен странно кривится, можно рассмотреть гигантский рот. Только бы не зубы, мелькнула мысль.
Он поспешно толкнул дверь, сени светлые и без всяких колдовских трав на стенах, быстро прошел к двери напротив, приоткрыл тихонько…
Комната заполнена светом, счастливо щебечут птички, пахнет цветами, мебели немного, но стол огромен, стулья с изогнутыми спинками, Ютланд никогда таких не видел, а посреди столешницы высится ярко расписанный красками кувшин с торчащими из него срезанными цветами.
Из соседней комнаты вышел древний старик, Ютланд сразу невольно уставился на его лысину: огромная, блистающая, победная, от нее не оторвать взгляда, абсолютно свободная даже от намека на растительность, зато из ушей торчат длинные густые космы, волосы там толстые и жесткие, как проволока. То ли помучиться, обрезая, то ли заплести в косички, но чародею, похоже, безразлично, как он выглядит, не женщина, свежий и довольный, на лице улыбка, сразу же сказал приветливо:
– Вижу, ты после боя… Садись, переведи дух.
– Спасибо, – сказал Ютланд вежливо и сел за стол с краешку, – вообще-то я отдохнул по дороге сюда…
– Молодость, – вздохнул старик. – А вот мне приходится отдыхать намного больше. С чем пришел, герой?
– Я не герой…
– Будешь, – ответил чародей благодушно. – Ты сумел пройти ко мне…
– С отрядом, – вставил Ютланд.
Чародей отмахнулся.
– Неважно.
– И решился вас побеспокоить…
Крематогастер улыбнулся.
– Я ушел сюда, чтобы народец перестал докучать мне мелочными просьбами. Хотя иногда и скучаю по сумятице больших городов… Но вообще-то я сделал верно: занимаюсь делом, а ко мне может добраться только тот, кому я нужен действительно… Что привело тебя?
Вопрос прозвучал неожиданно, хотя Ютланд был уверен, что готов к нему и сам только что собирался рассказать, что ему надо.
– У меня необычный вопрос, – произнес он, запинаясь.
Крематогастер одобряюще кивнул.
– Это хорошо. От обычных я как раз и ушел сюда.
– Я хочу узнать, – проговорил Ютланд, запинаясь, – о черном всаднике на черном коне с огненными глазами. Он скачет только по ночам… конь дышит огнем…
Голос его становился все тише, чародей слушал молча и с сочувствием, однако Ютланд сбился и умолк. Столько раз он повторял это перед колдунами, чародеями, волхвами и даже торговцами, и всякий раз это звучало все безнадежнее, а сейчас ощутил себя совсем глупо и нелепо.
– Что ты хочешь, – спросил Крематогастер, – о нем узнать?
Ютланд приободрился.
– Все, – ответил он.
Крематогастер развел руками.
– Увы, я скажу немного. Это Патута, если ты все еще не знаешь, повелитель подземного мира. Он бессмертен, как всякий бог, а сила его немногим уступает мощи всех богов вместе взятых. Он всегда в безумной ярости… или почти всегда… Не знаю, жалеет ли, что он такой, но ярость его не утихает за все века, а только возрастает.
Ютланд прошептал:
– Я не зря к вам пришел. Вы сразу сказали мне больше, чем все остальные… Как мне его найти?
Крематогастер мягко улыбнулся.
– Это уже второй вопрос. И намного сложнее.
– Но… вы знаете ответ?
Крематогастер сказал мягко:
– Знаю… или узнаю, это неважно.
Ютланд спросил:
– Что мне нужно сделать?
Чародей улыбнулся.
– Чувствуется, пришлось выполнять какие-то поручения? Что-то искать, добывать, приносить, а в ответ тебе сообщали так мало, что чувствовал горькое разочарование, и сердце сжималось от несправедливой обиды?.. Не отвечай, я читаю по твоему лицу, хотя ты и стараешься держать его каменным, как принято у артан. Могу сказать тебе сразу… хотя Темный Бог частенько по ночам скачет по миру живых, но ты никогда не узнаешь, где он появится. Да он и сам не знает, ибо желания и страсти его хаотичны, им управляет не разум, а желания…
Ютланд пробормотал убито:
– Значит, я не смогу его встретить?
– Здесь, – ответил Крематогастер, – нет. Разве что в самом загробном мире…
– Загробном? – прошептал Ютланд устрашенно, прерывающимся голосом. – Но как же… тогда… там?
– А там тебя сами найдут, – ответил Крематогастер, в голосе прозвучала насмешка. – Живой в царстве мертвых… это заметно. Но вряд ли обрадуешься, когда тебя найдут.
Сама мысль об аде ввергала в дрожь, однако Ютланд помимо воли прошептал:
– Я готов пройти и даже проползти не только весь загробный мир, но и сам ад… Сама мысль о том, кто же все-таки мой отец, не дает мне спать! Я никогда не успокоюсь, пока не узнаю. Слишком много слухов…
Чародей поинтересовался мягко:
– А как ты туда попадешь?
Ютланд с надеждой посмотрел в его лицо.
– Вы… разве не подскажете?
Крематогастер хмыкнул.
– Если буду даром раздавать такие советы и подсказки, мне самому придется лазить по горам и добывать редкие травы, нужные камни, ценные шкуры… А годы у меня в самом деле уже не те.
– Только скажите! – воскликнул Ютланд воспламененно.
Крематогастер выставил перед собой ладонь.
– Тихо-тихо. Я хочу, чтобы все было предельно ясно. Ты добудешь мне кое-что нужное, а я тебе укажу не вход в ад, я его не знаю, как и никто из живущих на свете не знает… а сумею закинуть к тому единственному, кто знает. И может указать.
– Кто это?
– Бурама…
Ютланд насторожился.
– А это еще кто?
– Родной брат Патуты, – пояснил чародей. – Еще более яростный, а злоба его на мир была так велика, что сам Патута ужаснулся. Если бы объединили усилия, светлые боги не устояли бы! И темные братья правили бы нашим миром… Вернее, его руинами. Но Патута не хочет его уничтожать, он жаждет только власти над ним… и он хитростью заключил брата в Иномирье, ключ от которого у самого Патуты. Если сумеешь договориться с Бурамой, он укажет тебе путь в загробный мир.
Ютланд спросил жалко:
– А как с ним… договориться?
Чародей сдвинул плечами.
– Я бы, скажу честно, не рискнул к нему заявиться ни за какие сокровища. Но это я, мудрый. Тобой же движет не мудрость и не осторожность, а… сам знаешь что. Горячим и безрассудным головам я никогда не рисковал давать советы. Хочешь – иди. Не хочешь – не ходи. Однако по опыту знаю, иногда безрассудство проходит там, где мудрость терпит сокрушительное поражение… а потом по его следам уже идут все остальные, в том числе и мудрые, но знаю и то, что такое случается… редко.
Сердце Ютланда колотилось в страхе, однако он заставил застывшие губы растянуться в примирительной улыбке.
– А вдруг я тот самый случай?
Чародей пробормотал, не сводя с него острого взгляда:
– Для того на свете и рождается больше героев, чем может выдержать земля, чтобы вот так… гибли, но одиночки все же находили новые дороги. Я не просто укажу тебе дорогу к Бураме, я сумею тебя туда перенести, юный герой! Но для этого мне понадобятся некоторые редкие ингредиенты… К счастью для тебя, почти все уже есть, нужно добыть только золотую чешую той самой рыбины, что сумела уйти от Нариета и Торика.
– Золотую чешую… – повторил Ютланд.
Чародей покачал головой.
– Нет, принесешь всю рыбину. А чешую сниму сам. Как нужно и сколько нужно. Если согласен, то я пока начну готовить все остальное из необходимого…
Ютланд понял, что пора уходить, вскочил, поклонился.
– Мудрый Крематогастер, вы – самый великий из волшебников!
Чародей польщенно улыбнулся.
– Я сам, – проговорил он довольно, – время от времени так думаю. Успеха тебе, герой!
* * *
