Юрий Никитин «Троецарствие»
Серия «Троецарствие»
Часть вторая
Часть третья
Часть четвёртая
Часть пятая
Часть шестая
* * *
Ютланд, брат Придона
Предисловие
Этот роман завершает тетралогию «Троецарствие». Кто читал первые три, сразу поймет, что здесь и о чем. Однако у этого есть одна интересная составляющая, которой не было в трилогии. Особенно важная для тех, кто играл в «Троецарствие», играет или будет играть, адрес: http://nikitin. wm.ru/. В этом романе не только имена, локации и события идентичны игре, но даже все герои, главные, второстепенные и промелькнувшие, взяты из списка лучших из лучших бойцов, охотников и рыбаков.
То же самое с кланами, их гербами, описаниями подвигов.
* * *
Часть 5
Глава 4
Скоро Ютланд понял, почему старик с такой легкостью указал дорогу и ничего не потребовал взамен. Дорога еще на подходе к горам превратилась в тропку, а потом и вовсе исчезла. Пришлось перебираться через огромные глыбы, идти по краю пропасти, перепрыгивать трещины, при виде которых любой конь завизжит в ужасе и попятится, уворачиваться от падающих с вершин огромных камней.
Однажды дорогу преградила настоящая пропасть с отвесными стенами, а главное – широкая настолько, что перепрыгнуть нечего и думать. Во всяком случае, вот так, без разгона.
В сотне шагов левее обе стороны соединяет длинный и очень ветхий висячий мостик. Даже отсюда видно, что доски давно прогнили, вряд ли выдержат даже прыжки сытого воробья.
Ютланд торопливо соскочил на землю. Хорт выжидающе уставился в его лицо преданными глазами.
Ютланд покачал головой.
– Вы остаетесь. Ждите. Я быстро: туда и обратно.
Хорт обиженно взвизгнул, Алац ударил в землю копытом и недовольно фыркнул.
Ютланд развел руками и, спеша побыстрее удалиться от укоризненных взглядов, ринулся бегом к висячему мостику.
С первых же шагов тот начал раскачиваться, а прогнившие дощечки моментально рассыпались под ногами в труху. Он едва успевал хвататься обеими руками за веревки, наконец помчался с такой скоростью, что дерево разлетелось в ржавую пыль сразу же за спиной…
Повезло, мелькнула мысль, нет вблизи злых горцев, что могли бы поджечь мост с этой стороны. Прогнившие и пересушенные на солнце дощечки вспыхнут, как сухая солома, пришлось бы не бежать, сломя голову, а вообще лететь…
Последние рассыпались под его подошвами, но он прыгнул, уцепился за каменный выступ и кое-как вскарабкался на узкую площадку, а там сердце охнуло в страхе и остановилось.
Дальше пути нет, но взбираться по отвесной стене сможет разве что муха или преследующий ее паук…
…или человек, который очень хочет попасть к намеченной цели.
Пальцы его покрылись кровью, а затем и ладони, он хрипел, стонал, перед глазами проплывает вниз отвратительно серая стена, кое-где покрытая инеем. Дважды рядом пролетали крупные птицы, отвратительно и злорадно кричали, он вздрагивал и едва удерживался на онемевших кончиках пальцев.
Взобравшись, долго отсапывался, в горле и в груди надсадно хрипит, а когда поднял голову, увидел, что впереди стена еще выше и страшнее.
Дальше двигался, как в горячечном бреду, в памяти остались ошметки воспоминаний, что дрался с какими-то чудовищами, разбивал головы харнам и тархорам, сбрасывал в пропасть что-то совсем уже громадное и злобно ревущее, на вершину взобрался совсем измочаленный, когда начала мелькать трусливенькая мысль: а не повернуть ли назад?
И в это время, как награда, открылась впадина на вершине горы, а в ней, как в аккуратно выложенном бассейне, дивной чистоты озеро, даже не озеро, а небольшой бассейн.
Хотя вокруг все покрыто льдом, вода не замерзла, он видел, как в ней отражаются низкие облака.
– Я, – прохрипел он обугленным ртом, – сумел…
Ноги подгибались, когда он спустился к самой воде, цепляясь за камни, чтобы не свалиться от изнеможения. От нее веет холодом и чистотой, сердце вздрогнуло, встрепенулось и пошло нагнетать в жилы кровь, заставляя очнуться, взбодриться.
Он приблизился к кромке воды, осторожно опустился на колени. Сквозь прозрачную воду видны мелкие камушки на дне, округлые, обкатанные, похожие на мелкие птичьи яйца.
– Хочу, – произнес он, – увидеть Всадника Ночи… великого Патуту, властелина загробного мира… Хочу увидеть, где он сейчас, где его отыскать…
В неподвижной воде вроде бы появилось нечто, но это просто краешек облака, Ютланд всматривался зло и пристально. Вода лишь на миг покрылась рябью, следом появилось бесцветное изображение, сперва туманное нечеткое, затем все обрело резкость, хотя осталось черно-белым, даже все цветы, окружающие увитую розами лавочку, бесцветные, словно в лунном свете.
Мелизенда сидит в глубокой задумчивости, платье на ней блещет множеством искорок, как Ютланд понял, от драгоценных камней, на ногах изящная обувь, тоже в блестяшках, а волосы убраны под расшитый бисером платок.
К ней робко приблизилась девушка в нарядной одежде, поклонилась и сказала просяще:
– Принцесса, меня прислали прислуживать вам с прической, но вы мне так понравились, что я вас уже люблю и буду вам помогать во всем…
Мелизенда досадливо отмахнулась.
– Мне помогать не нужно…
Она сказала что-то еще, совсем тихо, Ютланд не услышал, наклонился к самой воде. Служанка сказала торопливо:
– Но вам нужно подготовиться к свадьбе!
Мелизенда покачала головой.
– Не хочу я никакой свадьбы.
– Нас не спрашивают, – ответила служанка невесело. – Как меня отдали, не спросив согласия, так и вас отдадут. Только меня за конюха, а вас за Цеденгула, он сын великого вождя.
Мелизенда потрясла головой.
– Не хочу! Какой же я дурой была… Могла бы…
– Что? – спросила служанка встревоженно.
– Если бы не моя дурость, – ответила Мелизенда с тяжелым вздохом, – я ехала бы сейчас с одним отважным и благородным юношей… Он заботился обо мне, защищал, спасал, а я держалась с ним как редкостная заносчивая дура! А он все благородно терпел, пока я совсем не освинела от безнаказанности… Что я за дура такая?
Служанка сказала утешающе:
– Зато красивая!
Мелизенда вздохнула еще тяжелее.
– Он и так меня долго терпел. Если бы сейчас мне довелось его увидеть, я бы попросила прощения за свою дурость, надменность, высокомерие… Он хоть и простой пастух, но благородства в нем на десять таких принцев, как Цеденгул Золотые Штаны!
Служанка сказала настойчиво:
– Наша судьба подчиняться мужчинам. Сейчас вас выдают за принца Цеденгула. Что вы можете сделать? Ничего.
– Ничего, – согласилась Мелизенда убито. – Вот был бы здесь Ют…
– А что может он?
– Он может все… А я… я сама виновата!
Слезы хлынули по ее щекам двумя блестящими ручейками. Служанка сказала утешающе:
– Ну как вы можете быть виноватой, моя красавица?
– Я капризная, – заявила Мелизенда в слезах. – Я избалованная!.. Я не терплю возражений, мне всегда кланялись и все терпели, а он… он всего лишь не терпел, вот и все.
Служанка сказала твердо:
– Вы – тцарская дочь, вам все можно.
Мелизенда всхлипнула.
– Не все, если он не захотел терпеть мой дурной характер!.. Какая же я дура, какая дура…
– Что вы говорите? – воскликнула служанка. – Вы не можете быть дурой, вы же тцарская дочь!.. Вам позволительно больше, чем другим!
Мелизенда заревела громче.
– Я тоже так думала!.. Какая же я дура, дурней меня уже и на свете не найти, сколько ни ищи…
Изображение подернулось рябью, Ютланд сжал кулаки, наклонился к самой воде, однако исчезла как Мелизенда, так и все ее окружение. Он стиснул челюсти, в груди разлилась едкая горечь. Он должен был увидеть всадника в черном плаще, он жаждал его увидеть… почему же озеро показало ему эту набитую дуру? Он же ее ненавидит, не желает видеть, он уже забыл и думать о ней…
Вниз больше катился кубарем, чем бежал или спускался по отвесным стенам, прыгал с камня на камень, с разгона перемахивал через широкие трещины.
Конь мирно дремал, хорт спит на боку, распахнув оскаленную красную пасть с белыми зубами. Ютланд сбежал к ним, шатаясь от усталости, исцарапанный.
– Поспешим, – сказал он и с трудом вскарабкался в седло.
Алац мчался через ночь, как падающая звезда по черному небу. Долины, степи и холмы мелькали, как смутные призраки, иногда сзади оставался грохот и треск, Ютланд запоздало понимал, что не успели свернуть и проломились через рощу, ну да ладно, все равно никто их не видит, а увидят – не опознают, на одну легенду о дивах будет больше…
Рассвет наступил, когда они пересекли наискось Троецарствие и ворвались в предгорье Родоп, где обитает, как сказала тогда Мелизенда, могучее и отважное племя говерлов.
Наконец открылось ровное пространство долины, словно нарочито выглаженной громадными руками богов, а там вдали вздымается огромный город из белого камня…
Солнце осветило верхушки зданий, небо чистое и глупо ясное, в город потянулись нагруженные телеги, это не просто город, а Родопс, столица, где гордо восседает чем-то там знаменитый князь Гуцурл, двоюродный дядя Мелизенды…
На этот раз величественные стены не приближались красиво и надменно, а ринулись навстречу и мгновенно ощерились распахнутыми воротами, куда уже въезжают телеги.
Ютланд гикнул, стражи не успели опомниться, как худой черный конь страшно оскалил зубы, всхрапнул так, что лошади возчиков испуганно заржали и встали как вкопанные, а они перемахнули нагруженные доверху подводы, словно сусличьи холмики, проскочили ворота и пропали за поворотом ближайшей улицы.
Один страж повернулся к другому, глаза вытаращенные, челюсть отвисла.
– Ты… видел?
– Да, – ответил другой колеблющимся, как висящая на одной петле форточка на ветру, голосом, – но я… лучше промолчу…
– Я тоже… Старшой не поверит.
– Но чертей задаст, – поддержал напарник. – Лучше смолчим.
Ютланд пронесся по улицам и переулкам, иногда их так заносило на поворотах, что задевали стены, и там оставались глубокие прорезанные полосы на камне с валиками крошки на земле, а если на дереве – с кольцами стружек…
За спиной оставался крик, как и стук копыт, а они вынеслись на площадь, на той стороне высокая железная ограда, красивые кованые ворота, ярко одетые стражи с парадными копьями.
Ютланд наклонился к уху Алаца и шепнул:
– Сможешь?
Алац презрительно фыркнул. Хорт ринулся вперед, быстро обгоняя их даже на этой скорости. Стражи только повернулись заинтересованно в их сторону, парнишка на черном коне приближается что-то слишком уж быстро, так просто не бывает…
Ютланд сжался в комок, Алац с силой ударил в землю копытами, ветер засвистел в ушах сильнее. Высокая железная ограда с торчащими остриями пик внезапно провалилась, исчезла. После долгой мучительной паузы копыта Алаца с таким треском ударили в булыжник аллеи, что там блеснули короткие злые молнии.
По обе стороны помчались пышные фруктовые деревья, богато одетые люди отпрыгивали в стороны. Ютланд зыркнул назад, разыскивая взглядом хорта, но тот уже несся впереди, показывая дорогу.
Дворец стремительно вырастал и угрожающе несся навстречу всей массой каменной громады. Ютланд хищно пригнулся, готовый к схватке, по спине пробежала дрожь, сыпануло холодом, потом огнем, явно срабатывают какие-то защитные заклятия местных магов, но он не такой, как все, и заклятия для него должны быть другие…
Люди разбегались с криком, он так резко остановил Алаца перед входом во дворец, что тот поднялся на дыбы и громко заржал, а еще и грозно ударил по воздуху копытами.
Злая дрожь снова прошла по телу, он соскочил на землю, повод на седло, крикнул звонко и страшно:
– Ждите здесь! Никому не даваться!
И ринулся бегом по ступеням. Стражи, огромные здоровяки в красивых доспехах и нарядных накидках поверх них, пытались остановить, он разбрасывал их легко и бездумно, а сам бежал через залы, стараясь отыскать тот, в котором видел в озере Мелизенду.
– Эй, – раздался сверху звучный голос, – артанин?.. Что случилось?
На третьем этаже через перила наклонился пышно одетый мужчина и с интересом всматривался в него. Тот самый, с седеющей головой, весь в золотых украшениях, только одежда не синяя, как в прошлый раз, а красная. Но бриллианты сверкают так же ярко, как и топазы, яхонты и изумруды, и вообще князь Говерл весь усыпан драгоценностями, что больше подошло бы женщине, чем мужчине.
Ютланд крикнул:
– Я к Мелизенде!
Князь сказал зычно в ответ:
– Решил навестить?.. Это хорошо. Но не так сразу. Все-таки я здесь князь, как ты уже знаешь, здесь мои правила.
Он небрежно махнул рукой, Ютланд быстро оглянулся, из-за спины быстро появились десятка два копьеносцев с оружием наготове. По знаку князя они отступили на шаг, но оружие держали остриями в его сторону.
– Я сейчас спущусь, – сказал князь доброжелательно. – Погоди минутку…
Ютланд бросил быстро:
– Я могу подняться.
Он хотел произнести вежливо, князь старше и по возрасту, но получилось резко и с отчетливо прозвучавшей угрозой. Князь даже не повел бровью, уже спускался по огромной лестнице, что идет вдоль обеих стен.
Ютланд не двигался, копейщики тоже не шевелятся, он видел краем глаза, как подошли еще с десяток лучников, все наложили стрелы на тетивы и взяли его на прицел.
Князь спустился спокойный и величественный. Даже добродушный, хотя теперь Ютланд видел в его лице нечто жестокое и мстительное.
– Ну вот, – сказал он, – ты вернулся… За наградой?
– Я хочу видеть Мелизенду, – отрубил Ютланд.
Князь покачал головой.
– Сейчас она не может. А потом… гм… уж как муж позволит. Увы, дорогой, идут последние приготовления к свадьбе. Она никого не хочет видеть. По крайней мере, сегодня.
Ютланд сказал сдавленным голосом:
– Я хочу это услышать от нее.
Князь нахмурился.
– Знаешь, будь ты постарше, я счел бы это за оскорбление… Но ты еще мальчишка, а в таком возрасте много необдуманных заявлений, громких слов, резких жестов…
Ютланд повторил жестче:
– Я… хочу… ее… видеть!
Князь предложил тем же доброжелательно-княжеским голосом:
– Давай пройдем вон в тот зал, а так можно говорить спокойно и без… резких движений.
Он повел рукой, жест доброжелательный, приглашающий, как и улыбка, однако острия копий уперлись в спину. Ютланд скосил глаза, у всех лица злые и напряженные, руки подрагивают в нетерпении, его боятся, а это значит – могут даже не дождаться приказа князя.
– Хорошо, – ответил он.
Справа и слева в его сторону смотрят такие же острия, копейщиков даже прибавилось, то ли предполагают, что он сильнее, чем кажется, то ли осторожный князь предпочитает показаться трусом, чем оказаться мертвым.
* * *
